Последнее искушение Христа

— Вставай, Иоанн. Возьми самого быстрого верблюда и скачи за старым раввином Симеоном. Он вылечит нашего пастыря. Скорее, уже светает!

Брезжил рассвет. Облака рассеялись, и удовлетворенная вымытая земля сияла, с благодарностью глядя на небо. Два ястреба взмыли вверх и, обсушивая после дождя крылья на солнце, принялись кружить над обителью.

Послушник, утерев слезы, бросился в стойло и выбрал молодую верблюдицу с белой звездочкой во лбу. Опустив ее на колени, он взобрался ей на спину и издал пронзительный гортанный крик. Верблюдица дернулась, поднялась на ноги и широкими шагами направилась к Назарету.

Утро сияло над Генисаретским озером. Вода искрилась под лучами солнца — вблизи еще мутная от размытых за ночь берегов, дальше голубовато-зеленая, а совсем далеко — молочно-белая. Паруса были развешены на просушку, но несколько лодок уже вышли в открытые воды — рыбная ловля началась. Розовато-белые поплавки весело подпрыгивали на воде. На камни взгромоздились бакланы, следя своими круглыми глазами, не вынырнет ли какая-нибудь рыба на поверхность порезвиться в волнах. На берегу просыпался вымокший до основания Капернаум: петухи отряхивали крылья, ревели ослы, ласково мычали телята; и осмысленная человеческая речь вносила во всю эту разноголосицу покой и радость.

В укромной бухточке дюжина рыбаков, упершись своими сильными ногами в гальку и что-то напевая себе под нос, тащили сети. Над ними высился старый Зеведей — их речистый и хитрый хозяин. Делая вид, что он души не чает в каждом, он, однако, не позволял им и минуты отдыха. Они получали поденную плату, и ненасытный жадюга должен был быть уверен, что они ни секунды не потеряли даром.

Послышался звон колокольчиков — к берегу приближалось стадо коз и овец. Кто-то засвистел, залаяли собаки. Рыбаки обернулись взглянуть, но Зеведей был тут как тут.

— Это Филипп со своими филиппятами, — раздраженно рявкнул он. — За работу, ребята, за работу! — и сам схватился за веревку.

От деревни подходили все новые и новые рыбаки с сетями, за ними следовали жены, неся на головах корзины с провизией на день. Дойдя до берега, не теряя времени, они тут же садились за весла и уходили на промысел. С берега было видно, как между гребками они подкрепляются хрустящим хлебом, лежавшим у них на коленях. Филипп залез на скалу так, чтобы его видели все, и свистнул — ему не терпелось поболтать, но старый Зеведей лишь хмурил брови.

— Отвяжись, Филипп, — наконец, не выдержав, заорал он. — У нас дела. Пойди к кому-нибудь другому, — и повернулся к нему спиной, ворча себе под нос: — Пусть болтает с Ионой, он тоже там забрасывает свои снасти. А что до нас, парни, то у нас дела. — И он опять схватился за веревку и принялся тащить ее.

Рыбаки снова затянули свою заунывную, монотонную песню, не спуская глаз с красных тыквенных поплавков, подплывавших все ближе и ближе. Но в тот момент, когда они уже готовы были вытащить на берег чрево сети, кишащее рыбой, вдали раздался шум и пронзительные крики. Старый Зеведей навострил свое огромное, поросшее волосами ухо, а его люди, воспользовавшись случаем, тут же прекратили работу.

— Что случилось, парни? Похоже на погребальную песнь — женщины плачут, — произнес Зеведей.

— Какой-то большой человек умер, — ответил ему старый рыбак. — Да наградит тебя Господь долгой жизнью, хозяин.

Но старый Зеведей уже карабкался на скалу, не сводя своих хищных глазок с долины, по которой спотыкаясь бежали люди, запевая погребальную песнь. Деревня шумела — мимо пробегали женщины с распущенными волосами, низко опустив головы, шли мужчины.

— Что случилось? — окликнул их Зеведей. — Куда вы? Почему плачут женщины?

Но все спешили к токам, и ему никто не отвечал.

— Эй, куда вы? Кто умер? — заорал Зеведей, махая руками. — Кто умер?

— Зерно! — остановившись, чтобы перевести дыхание, пробурчал какой-то толстяк.

— Говори яснее. Я — Зеведей, со мной шутки плохи. Кто умер?

— Пшеница, ячмень, хлеб! — донеслись крики со всех сторон.

Старый Зеведей остался стоять с открытым ртом, но потом хлопнул себя по заднице — до него дошло.

— Ливень, — пробормотал он, — он смыл урожай с токов. Ну, пусть бедные плачут, нас это не касается.

Крики наводнили уже всю долину. В деревне не осталось ни души. Женщины на токах падали ниц и, ползая в грязи, спешили собрать то немногое, что сохранилось в выемках и бороздах. Руки у рыбаков Зеведея бессильно упали — у них не было сил тянуть сети. Зеведей при виде их праздности пришел в ярость.

— За работу! — заорал он, спускаясь со скалы. — Взяли! — и снова схватился за веревку, изображая неимоверные усилия. — Слава Тебе, Господи, мы — рыбаки, а не земледельцы. Пусть хоть потоп. Как известно, рыба не тонет. Это ясно как Божий день!

Бросив свое стадо и перепрыгивая с камня на камень, приближался Филипп.