После всех этих лет

Мы учредим вице-президентство, единственной задачей которого будет качественный контроль. Ежедневно два старших сотрудника, включая меня, конечно, будут просматривать тот или иной отчет о проведении работ. Я гарантирую вам…

Вы ничего не можете гарантировать, — прервал ее Том.

Дайте мне два месяца.

Том, должно быть, покачал головой.

— Пожалуйста.

— Мы не на таком уровне. Она не колебалась ни минуты.

— Двадцатипятипроцентная скидка за вашу рекламу в течение следующих двух месяцев. После этого, скажем, испытательного срока, снимаем еще десять процентов от того, что вы платите сейчас, — она перевела дыхание. — И я заморожу ставки ваших налогов на последующие два года. Том рассмеялся.

— Вы хорошо поработали над этими цифрами перед тем, как прийти сюда!

Она изобразила улыбку, которая означала: мы говорим на одном языке — вы и я.

— Я решила, что будет лучше, если я приду подготовленной.

Том, должно быть, улыбнулся или как-то иначе взглянул, что такой подход ему по душе, потому что Джессика откинулась на стуле, как бы лениво покачивая ножкой.

Она была хорошим финансистом, но в науке обольщения ее можно было назвать гением. Она использовала все старые уловки дофеминистского периода: обольстительные улыбочки южанки — «у нас с вами есть общая тайна»; игру с локонами, наподобие семнадцатилетней девочки, вызывающее поглаживание икр и шеи из арсенала девушки по вызову, — одним словом, вела себя так, как ни одна современная женщина не могла бы себе позволить во время деловой встречи. Незаметно, ненавязчиво, умело. И если бы в этот момент загипнотизированный Том заключил ее в объятия, вызвал полицию, чтобы отправить меня в тюрьму, оформил бы бракоразводные бумаги с Ходжо и заказал номер в отеле «Риц» в Париже для себя, и Джессики на уик-энд — я бы нисколько не удивилась.

Пожалуй, это интересное предложение, — ответил он. — Я обдумаю его.

Спасибо.

Я чувствовала себя такой беспомощной от сознания, что в то время, как я вынуждена скрываться в этой покрытой серым кафелем комнате общего пользования, Джессика была вольна быть Джессикой.

— Я чересчур прямолинеен во всех своих делах, — говорил Том. — Может быть, иногда даже слишком. Приношу свои извинения. Мне следовало спросить, как у вас сейчас идут дела? По-видимому, сейчас для вас очень трудное время.

Джессика пососала подушечку большого пальца:

Вы и были очень обеспокоены, — она еще пососала палец. — Не столько смертью Рика, сколько именно его убийством.

И также тем, кто это сделал? — ответил Том.

Как они могли позволить ей сбежать? — возмущенно спросила она. — Они собирались арестовать ее сразу после похорон, но из чувства деликатности по отношению к его сыновьям, отложили это до следующего дня. Вы верите, что это просто глупость?

Просто ужасно, — сочувственно сказал Том. — Есть какие-нибудь новости? Хотя, если бы они нашли ее, я полагаю, я бы услышал об этом по радио сегодня утром.

Они как будто не могут поймать ее, что только доказывает их абсолютную несостоятельность. Она вовсе не дура, но и умной ее никто не назовет. Хотя ей удалось уговорить швейцара, чтобы он пустил ее в мою квартиру!

Вы шутите!

Вовсе нет. Она сказала, что она сестра Рика, и кретин швейцар пустил ее наверх.

Она вам угрожала?

Угрожала? Мне? Она ударила меня!

Господи Иисусе! Она ударила вас?!

Я сказала Тому, что я ей вмазала. Большое дело, а он-то вел себя так, как будто я избила ее до бесчувствия.

— Но сейчас вы под защитой полиции?

— От полиции никакой пользы. У меня личный телохранитель.

— Разумно.

Разговор двух акул большого бизнеса начал раздражать меня своей интимностью, отвлекало лишь мерное хождение Тома по комнате.

— А ее видели где-нибудь еще?

Казалось, он глубоко обеспокоен не столько этим делом, сколько безопасностью самой Джессики. Я-то знала, что это, действительно, его беспокоит. Хотела бы я на него посмотреть в этот момент.

— Да, ее видели. Да еще вооруженную.

— Не может быть!

— Да! Она угрожала женщине, которая занимается у нас общественными связями. Собственно эта женщина сама пистолета не видела, поэтому наши замечательные парни в синем не приняли ее заявления всерьез. А потом она возникла — в буквальном смысле — На заднем сидении машины одного из ее соседей. Этот человек — мой старый друг, который и познакомил меня с Риком. Но на этот раз она приставила пистолет к его голове!

Трудно себе это представить. Я знал ее много лет назад. Мы выросли вместе.

Да, да. Именно она направила к вам Рика.

Неужели? «Она» не направляла «Рика». «Она» сама с помощью двойного слоя косметики и дара убеждения заставила Тома Дрисколла поставить свою подпись в качестве клиента.

— Она была такой замечательной девушкой, — мечтательно проговорил он. — Даже сейчас я не могу поверить, что она была способна на такое. Остается предположить, что она просто сошла с ума.

— Вы полагаете, ее россказни о том, что Рик вломился в ее дом, соответствуют действительности?

— Что вы хотите сказать?

— Думаю, она специально заманила его в дом под каким-нибудь предлогом, чтобы убить.

Вы хотите сказать, что та Рози Бернштейн, которую я знал, хладнокровно планировала убийство?