После меня

Я встаю и направляюсь к двери. Папа опять бросает взгляд на часы. Мой поезд придет только через пятнадцать минут. Папа это знает, но, по-видимому, решает ничего по этому поводу не говорить.

Когда я прихожу на платформу, Сейди там еще нет. Прийти так рано – это вообще не про меня. Но сейчас это что-то вроде передышки между двумя неприятными разговорами. Впрочем, я подозреваю, что разговор с папой похож на легкий бриз по сравнению с ураганом, который ждет меня во время разговора с Сейди. Она прислала мне в воскресенье ответное сообщение, но оно было очень коротким: «Хорошо». Она могла бы написать что-нибудь такое, от чего мне стало бы легче, но, видимо, решила этого не делать.

Я вижу, как Сейди идет по пешеходному мостику. Судя по ее походке, она все еще очень сильно на меня злится. Даже ее кожаная куртка – и та как бы напыжилась.

– Привет, – говорю я, когда Сейди подходит ко мне. – Как прошла вечеринка?

– Хорошо.

– Мне очень жаль, что я не смогла прийти.

– Правда жаль?

– Ну конечно.

Она кивает, и мы какое-то время стоим молча. Сейди переминается с ноги на ногу. У нее никогда не получалось злиться на меня очень долго.

– А я бы не сожалела, – говорит она.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы я выбирала между крутым парнем, предлагающим затрахать меня аж до потери чувств, и ерундовым празднованием дня рождения какого-то подростка в Митолройде, я не думаю, что хоть сколько-нибудь сожалела о том, что не пошла на этот день рождения.

Я позволяю себе слегка улыбнуться, внимательно наблюдая за Сейди на тот случай, если улыбка окажется неуместной.

– Вообще-то, – говорю я, – он трахнул меня еще до того, как мы пошли на мероприятие.

Ее рот открывается, и она хватает меня за куртку:

– Ну ты и шлюха!

– Но я все равно думала, что поеду после того мероприятия домой, понятно? Я вовсе не собиралась пропускать празднование дня рождения.

Произнося это, я улыбаюсь уже настоящей улыбкой, чувствуя облегчение от всего того, что сказала Сейди.

– Готова поспорить, что вы сделали это и позднее, разве не так?

– Может, и сделали, – отвечаю я, сдерживая смех.

– И как, воспаление мочевого пузыря у тебя уже началось?

– Заткнись, – говорю я, пытаясь отвести ее подальше от двух людей, только что пришедших на платформу.

– Ну, тогда скоро начнется, если ты будешь продолжать в том же духе. Ты ведь еще не привыкла так часто этим заниматься, девочка.

– Думаю, я уже вполне могла к этому привыкнуть.

– Он хорош, да?

– Не жалуюсь. Но я, кстати, искренне сожалею. Я по поводу того, что не пришла на вечеринку. Я надеюсь, Мэдди не сильно сердилась.

– Она к половине десятого уже изрядно подвыпила.

– Ли сказал, что так и будет.

Сейди оборачивается и смотрит на меня, слегка выгнув бровь:

– Что ты имеешь в виду?

Я слишком поздно осознаю, что сболтнула лишнее.

– Просто я чувствовала себя очень неловко из-за того, что у меня не получается попасть на день рождения. И он пытался меня утешить.

– Понятно. – Судя по ее голосу, она не очень-то мне поверила. – Ты оставалась с ним и весь вчерашний день?

– Да. Мы пошли домой к его маме на обед, а потом ненадолго вернулись к нему.

– Еще вроде бы рановато знакомиться с родителями, а?

– Он всегда ходит к ней в воскресенье на обед. Так что в этом не было ничего особенного.

Сейди вскидывает брови:

– А мне это кажется уже довольно серьезным. Ты уверена, что не ходила туда для того, чтобы получить официальное благословение?

– Нет. Все было совсем по-другому.

– Напомни мне об этом, когда она станет твоей свекровью.

Я таращусь на Сейди. Она, конечно, и сама не понимает, что она только что сказала. Однако внутри меня все холодеет. Я делаю пару шагов в сторону, надеясь, что она не сможет увидеть мое лицо. Но она знает меня слишком хорошо, так легко скрыть от нее мои эмоции невозможно.

– Эй, я всего лишь пошутила.

– Я знаю.

– Она что, настолько ужасная?

– Нет. Немного странная и прямолинейная, но ничего такого, с чем я не смогла бы справиться.

– В чем же тогда проблема?

Я смотрю вверх, на небо. Мне очень сильно хочется рассказать ей обо всем, но я понимаю, что чем больше я расскажу, тем хуже ей будет, когда я умру. Я не могу так поступить с ней.

– Все, что так или иначе касается того, что может произойти в будущем, напоминает мне о тех публикациях в «Фейсбуке» – только и всего.

– Но ты же вроде бы сказала, что это все уже прекратилось…

– Да, прекратилось. Но меня эти публикации все же слегка вывели из равновесия.

Мы некоторое время молчим.

– У тебя все нормально, точно? – тихо спрашивает Сейди.

– Да. Все прекрасно.

– Хорошо. Ты меня заставила слегка поволноваться.

Я чувствую, что у меня на глазах вот-вот выступят слезы. Сейди, черт побери, всегда была так добра ко мне. Она – единственный человек, который понимает (или, по крайней мере, пытается понять), что со мной происходит. А я вот заставляю ее волноваться. Мне нужно попытаться заставить ее забыть об этом или хотя бы убедить, что я тоже во все это не верю.

Поезд медленно подъезжает к станции. Пока мы ждем, когда откроются двери, я поворачиваюсь к Сейди: