Я встаю и направляюсь к двери. Папа опять бросает взгляд на часы. Мой поезд придет только через пятнадцать минут. Папа это знает, но, по-видимому, решает ничего по этому поводу не говорить.
Когда я прихожу на платформу, Сейди там еще нет. Прийти так рано – это вообще не про меня. Но сейчас это что-то вроде передышки между двумя неприятными разговорами. Впрочем, я подозреваю, что разговор с папой похож на легкий бриз по сравнению с ураганом, который ждет меня во время разговора с Сейди. Она прислала мне в воскресенье ответное сообщение, но оно было очень коротким: «Хорошо». Она могла бы написать что-нибудь такое, от чего мне стало бы легче, но, видимо, решила этого не делать.
Я вижу, как Сейди идет по пешеходному мостику. Судя по ее походке, она все еще очень сильно на меня злится. Даже ее кожаная куртка – и та как бы напыжилась.
– Привет, – говорю я, когда Сейди подходит ко мне. – Как прошла вечеринка?
– Хорошо.
– Мне очень жаль, что я не смогла прийти.
– Правда жаль?
– Ну конечно.
Она кивает, и мы какое-то время стоим молча. Сейди переминается с ноги на ногу. У нее никогда не получалось злиться на меня очень долго.
– А я бы не сожалела, – говорит она.
– Что ты имеешь в виду?
– Если бы я выбирала между крутым парнем, предлагающим затрахать меня аж до потери чувств, и ерундовым празднованием дня рождения какого-то подростка в Митолройде, я не думаю, что хоть сколько-нибудь сожалела о том, что не пошла на этот день рождения.
Я позволяю себе слегка улыбнуться, внимательно наблюдая за Сейди на тот случай, если улыбка окажется неуместной.
– Вообще-то, – говорю я, – он трахнул меня еще до того, как мы пошли на мероприятие.
Ее рот открывается, и она хватает меня за куртку:
– Ну ты и шлюха!
– Но я все равно думала, что поеду после того мероприятия домой, понятно? Я вовсе не собиралась пропускать празднование дня рождения.
Произнося это, я улыбаюсь уже настоящей улыбкой, чувствуя облегчение от всего того, что сказала Сейди.
– Готова поспорить, что вы сделали это и позднее, разве не так?
– Может, и сделали, – отвечаю я, сдерживая смех.
– И как, воспаление мочевого пузыря у тебя уже началось?
– Заткнись, – говорю я, пытаясь отвести ее подальше от двух людей, только что пришедших на платформу.
– Ну, тогда скоро начнется, если ты будешь продолжать в том же духе. Ты ведь еще не привыкла так часто этим заниматься, девочка.
– Думаю, я уже вполне могла к этому привыкнуть.
– Он хорош, да?
– Не жалуюсь. Но я, кстати, искренне сожалею. Я по поводу того, что не пришла на вечеринку. Я надеюсь, Мэдди не сильно сердилась.
– Она к половине десятого уже изрядно подвыпила.
– Ли сказал, что так и будет.
Сейди оборачивается и смотрит на меня, слегка выгнув бровь:
– Что ты имеешь в виду?
Я слишком поздно осознаю, что сболтнула лишнее.
– Просто я чувствовала себя очень неловко из-за того, что у меня не получается попасть на день рождения. И он пытался меня утешить.
– Понятно. – Судя по ее голосу, она не очень-то мне поверила. – Ты оставалась с ним и весь вчерашний день?
– Да. Мы пошли домой к его маме на обед, а потом ненадолго вернулись к нему.
– Еще вроде бы рановато знакомиться с родителями, а?
– Он всегда ходит к ней в воскресенье на обед. Так что в этом не было ничего особенного.
Сейди вскидывает брови:
– А мне это кажется уже довольно серьезным. Ты уверена, что не ходила туда для того, чтобы получить официальное благословение?
– Нет. Все было совсем по-другому.
– Напомни мне об этом, когда она станет твоей свекровью.
Я таращусь на Сейди. Она, конечно, и сама не понимает,
– Эй, я всего лишь пошутила.
– Я знаю.
– Она что, настолько ужасная?
– Нет. Немного странная и прямолинейная, но ничего такого, с чем я не смогла бы справиться.
– В чем же тогда проблема?
Я смотрю вверх, на небо. Мне очень сильно хочется рассказать ей обо всем, но я понимаю, что чем больше я расскажу, тем хуже ей будет, когда я умру. Я не могу так поступить с ней.
– Все, что так или иначе касается того, что может произойти в будущем, напоминает мне о тех публикациях в «Фейсбуке» – только и всего.
– Но ты же вроде бы сказала, что это все уже прекратилось…
– Да, прекратилось. Но меня эти публикации все же слегка вывели из равновесия.
Мы некоторое время молчим.
– У тебя все нормально, точно? – тихо спрашивает Сейди.
– Да. Все прекрасно.
– Хорошо. Ты меня заставила слегка поволноваться.
Я чувствую, что у меня на глазах вот-вот выступят слезы. Сейди, черт побери, всегда была так добра ко мне. Она – единственный человек, который понимает (или, по крайней мере, пытается понять), что со мной происходит. А я вот заставляю ее волноваться. Мне нужно попытаться заставить ее забыть об этом или хотя бы убедить, что я тоже во все это не верю.
Поезд медленно подъезжает к станции. Пока мы ждем, когда откроются двери, я поворачиваюсь к Сейди: