После любви

Я и Сайрус, слившиеся в объятьях, не эту ли сцену видел в своем сне Ясин?

Сайрус черен как ночь, если не считать двух размытых белых пятен: на груди и в паху; глаза Сайруса желты и слегка безумны, а из ушей торчат густые белые кисточки.

– Хочешь есть, да? хочешь пить? Здесь нечем поживиться, но хозяйка наверняка приготовит тебе праздничный ужин.

Ага-ага, и джин за счет заведения.

Маленькое сердце Сайруса колотится, маленькое тело Сайруса дрожит, я сейчас же должна отправиться к Ширли и вернуть ей ее сокровище, но это означало бы покинуть квартиру Мерседес в самый интересный момент. Квартира Мерседес, заканчивающаяся на пороге потайной комнаты, – ничто.

Сама же комната – все.

И если здесь я не получу ответы на вопросы – я не получу их нигде и никогда. И Мерседес Торрес (чье имя я присвоила, чей паспорт лежит сейчас в заднем кармане моих джинсов) так и останется для меня фантомом, плодом воображения, танцовщицей, сладкой, как яблоко.

– Вот что, Сайрус, – я наклоняюсь к морде кота, и белые кисточки щекочут мне щеку. – Ты довольно долго находился в одиночестве, так что несколько лишних минут погоды не сделают. Ведь так, мой дорогой?

Сайрус кладет голову мне на плечо. Он больше не дрожит; похоже, мы поняли друг друга. Похоже, я произвожу на котов самое приятное впечатление, похоже, я умею с ними ладить!.. Весьма обрадованная этим открытием, я решаю закрепить успех: на границе зала и прихожей стоит банка с оливками (какая ни есть – все-таки еда!). Оливки наверняка заинтересуют голодного Сайруса, на некоторое время он отвлечется, и этого времени мне вполне хватит, чтобы исследовать потайную комнату.

– Смотри, Сайрус, оливки! – Я ловлю себя на том, что разговариваю с котом так же, как обычно разговаривала с Джамилем и Джамалем: серьезно и уважительно, без всякого сюсюканья. – Тебе нравятся оливки?

Кот, аккуратно спущенный на пол, засовывает морду в жестянку.

– Значит, нравятся. Подожди, я помогу тебе.

С трудом оторвав Сайруса от банки, я вынимаю из нее несколько оливок и кладу их себе на ладонь. Первые две скрываются в пасти кота, третья падает на пол. Сайрус устремляется за ней вдогонку, потеряв ко мне всякий интерес. Вот она, кошачья благодарность!

Но ведь и с Домиником я поступила не лучше.

Попереживав по этому поводу ровно три секунды, я возвращаюсь в спальню. Только бы потайная комната не пригрезилась мне, только бы…

Потайная комната на месте.

Примерившись, я толкаю лжестену с тряпками внутрь, и проход делается шире, за ним меня поджидает темнота. И слегка застоявшийся воздух долго не проветриваемого помещения. Пустяки, главное, что оттуда не несет тухлятиной и еще чем-то, заставляющем вспомнить о червях и глинистой почве кладбища… чушь собачья, в жизни своей я не была на кладбище – ни в России, ни тем более в Марокко, и как только удалось увернуться? Смерть неблизких родственников, забытых приятелей, политических деятелей и кинозвезд – все это было, и, кажется, была гибель парня, которого я считала первой своей любовью (автокатастрофа), и гибель парня, у которого все одалживали лекции по французской грамматике (саркома легких), и смерть двоюродного дяди с маминой стороны (обширный инфаркт, четвертый по счету), и смерть пуделихи Альмочки, не прожившей и года (чумка), и еще кого-то, и еще, – кто мечтал написать бестселлер, выиграть в лотерею миллион, эмигрировать в Америку, эмигрировать в Австралию, прыгнуть с парашютом, купить остров в океане, выйти замуж за олигарха, жениться на Николь Кидман – и ни разу я не присутствовала на погребении.

Вот и теперь – если Мерседес мертва, я в очередной раз пропустила сезон муссонных соболезнований… да-а… не слишком благочестивые мысли, а местами – так даже откровенно циничные, во всем виновата потайная комната. И темнота в ней.

Они меня нервируют. Обе.

И будут нервировать до тех пор, пока я не найду выключатель – должен ведь быть выключатель?..

Выключатель находится слева, на уровне бедра – широкая плоская клавиша. Я щелкаю по ней, и загораются сразу несколько десятков крошечных лампочек, вмонтированных в стены в произвольном порядке и на разной высоте. Они освещают квадратную комнату, ее площадь не слишком велика – метров двенадцать, не больше. И на этих двенадцати метрах расположены:

стойки с оружием – холодным и огнестрельным;

полки с боеприпасами;

коллекция экзотических предметов, похожих на оружие;

широкий и длинный офисный стол, протянувшийся вдоль двух стен;

кожаное кресло с высокой спинкой;

железный сейф, им заканчивается левое крыло стола;

лотки и поддоны с папками;

компьютер с плоским жидкокристаллическим монитором;

мотки проводов, коробки с оборудованием, по поводу их предназначения у меня нет никаких версий, исключение составляют несколько плоских хромированных вещиц, по виду – диктофоны.

А еще – внушительных размеров пробковая панель на стене, густо завешанная фотографиями, журнальными картинками и газетными вырезками.

И коллекция виниловых пластинок в углу.