После конца (ЛП)

— Твою мать, у меня такое чувство, что я всю ночь спал на голых камнях, — я с трудом выползаю из палатки и усиленно растираю виски, в то время как солнце нещадно режет мне глаза.

— Завтрак, — Джуно встряхивает пачкой хлопьев «Капитан Кранч» у меня перед лицом, сидя у убранного кострища. Я окидываю взглядом поляну. Все вещи собраны, запасы провизии аккуратно сложены в открытом багажнике.

— Мы куда-то отправляемся?

— Ага, — кивает она и кормит с руки сухими хлопьями ворона, который смирно топчется рядом с ней, похожий на нашедшего еду попрошайку.

Я сажусь в нескольких шагах, наливаю себе апельсинового сока и делаю небольшой глоток. Мельком посматриваю на Джуно, но она отводит взгляд, упорно игнорируя проблему под названием «вчерашний поцелуй». Если она и дальше будет молчать, я тоже не собираюсь затрагивать эту тему. Я не в силах оторвать взгляд от ее, не знающих косметики, губ цвета спелой вишни, и чувствую голод, который не имеет никакого отношения к моему пустому желудку.

— Никаких больше ночевок на земле, — стону я и ставлю кружку, одновременно растирая лоб. — Можешь хоть до потери пульса доказывать мне важность близости с природой, но сегодня мы ночуем в отеле.

Джуно озорно поглядывает на меня и вытягивает из своей сумки небольшой мешочек. Она высыпает на руку несколько таблеток и протягивает мне.

— Что это? Хипповские колеса? — спрашиваю я, не подумав, и осекаюсь. — Извини. Дурацкая манера. — Я не намерен сегодня ее изводить.

— Эти чудотворные пилюли мне достались от хозяйки гостиницы в Сиэтле, где я жила, — поясняет она с лукавой улыбкой. — Она назвала их… Адвил*.

(*Адвил — препарат популярный в США, оказывает анальгезирующее, жаропонижающее и противовоспалительное действие, обеспечивает эффективное и быстрое избавление от болей. Действующее вещество — ибупрофен.)

Я отправляю их в рот, запивая соком. Джуно накладывает в миску хлопья, и, вместе с ложкой, подает мне.

— Надо же, и с чего это вдруг столько чести? — спрашиваю я.

На ее лице мелькает странное выражение — чувство вины? — но оно моментально сменяется улыбкой. Что-то здесь не так. Хотя, если подумать, на протяжении последних четырех дней все было "не так".

Она поднимает коробку и указывает на усатого мультяшного персонажа в голубой шляпе.

— Это просто невероятно вкусно, но это, — она показывает на семейную упаковку клубничного глазированного печенья "Поп-Тартс", — лучшее, что я когда-либо ела.

Я смеюсь.

— Это твоя еда на необитаемом острове?

— Что ты имеешь в виду? — не понимает она.

— Ну, это игра такая. Представь, что ты застряла на необитаемом острове, и у тебя остался только один вид пищи. Что бы это было?

Джуно отвечает, не раздумывая:

— Я без проблем могу есть "Поп-Тартс" на завтрак, обед и ужин всю оставшуюся жизнь.

На ее обычно угрюмом лице появляется едва заметная улыбка. И она снова становится собой. Обыкновенной девчонкой, которую я поцеловал прошлой ночью. Которую я безумно хочу поцеловать еще раз. Которая, надеюсь, не будет больше прятаться под маской взрослости и ответственности. Кстати, о масках… Джуно могла бы стать девушкой с обложки.

Я беру свою миску и пристально изучаю ее содержимое. Не припоминаю, чтобы мне доводилось когда-либо пробовать нормальный сухой завтрак. Моя мама вырастила меня на диете из несладкой гранолы*, в которую добавляла на редкость мерзкую пророщенную пшеницу. От одной мысли о которой у меня скручивает желудок, и я стараюсь побыстрее выкинуть воспоминание из головы.

(*Гранола — овсяные хлопья запеченные с медом, маслом, орехами и сухофруктами.)

«Сладкие хлопья», — думаю я, мысленно возвращаясь в настоящее. Я неуверенно начинаю жевать на 100 % ненатуральные разбухшие кусочки. И мои вкусовые рецепторы приходят в состояние эйфории. Джуно права — это фантастика.

— Вкуснотища, — чавкаю я с набитым ртом и она одаривает меня лучезарной улыбкой. Счастливая Джуно. Такая же редкость, как тройная радуга*.

(*Редкое явление двойной радуги наблюдается, когда внутри части дождевых капель световой луч отражается от внутренней поверхности дважды, а совсем редкая тройная радуга свидетельствует об эффекте тройного внутреннего отражения луча света в части дождевых капель.)

Она встает:

— Доедай, а я пока займусь палаткой.

Когда я заканчиваю мыть тарелки в озере, Джуно с вороном уже сидят в машине и выглядывают меня. — Мы спешим? — спрашиваю я, садясь за руль.

— Мы все время спешим, пока я не найду мою общину, — отрезает она.

Мы выезжаем на главную дорогу, и я сворачиваю направо к шоссе. Джуно сидит, уткнувшись носом в карту. — Оставайся на этой дороге, — говорит она спустя пару минут. — Нам не стоит выезжать на 84-ю автомагистраль.

— Не стоит? — переспрашиваю я. — С чего бы это?

— Доверься мне, — просто отвечает она. Так мы и едем минут пятнадцать молча. Птица разгуливает по заднему сиденью, разглядывая пейзаж за окном, словно возомнив себя домашним псом. — Туда! — подскакивает Джуно, указывая рукой на знак, гласящий "СПРЭЙ".

— Это название города? — с недоверием уточняю я.

Она пожимает плечами. — Это то место, куда мы направляемся.