После апокалипсиса

Он резко скинул штаны и бросился на нее как в бассейн с бортика. Я пожал плечами, отвернулся и вышел из комнаты. Сзади доносились приглушенная возня, а я шел по квартире и смотрел на стены. Сначала шли портреты, затем потянулись просто картины. Как в музее. Странно они выглядели в синем свете — синелицые дамы, господа в синих камзолах, холодные фрукты в синих вазах… Через несколько часов все это сгорит в пламени, разлетится на атомы, — думал я, — и никто, ни одна сука во Вселенной не узнает как здесь жили. Как хорошо жили хорошие люди. Я остановился перед копией Брюллова — она была выполнена почти безукоризненно, только в уменьшенном масштабе. Некоторое время я рассматривал ее, а затем плюнул. Плевок лег не в центр, как я планировал, а сильно левее, не причинив композиции особого вреда. Шлепнулся на застывшее масло и нехотя пополз вниз.

— Иди, блядь, твоя очередь. — раздался за спиной голос, и я вздрогнул. — А я пока пойду водки куплю, водка кончилась.

Я вошел в комнату. Девушка лежала на полу, раскинув ноги и положив локоть под голову. Она задумчиво смотрела в потолок. Я немного постоял в нерешительности и сел рядом.

— Ну? — повернулась она ко мне, — Давай.

— Ты, извини, — начал я, — ну как бы… Ну, сама понимаешь…

— Да ладно тебе. Как тебя, Коля? — она улыбнулась. — Все нормально.

— Но может ты… не хочешь?

— Да все нормально. — повторила девушка и снова улыбнулась. — Последний день живем.

— Последний день живут американцы. Мы последнюю ночь живем. — поправил я и стал расстегивать брюки.

Не помню сколько прошло времени, но когда мы устали и совсем выдохлись и просто лежали на ковре, прижавшись друг к другу, вдруг раздался выстрел. Затем снизу послышался истошный женский крик и еще два выстрела. Мы лежали молча. В коридоре щелкнула дверь и на пороге комнаты показался Олег. В одной руке у него была водка, в другой — красное вино. Дорогое, судя по виду.

— Купил? — спросил я.

— А то ж. — кивнул Олег, отхлебнул водки и протянул бутылку мне. — Пойдем принесем, там еще осталось.

— Да ладно, бля, потом сходим. — сказал я, глотнув и передавая бутылку девушке.

— И то верно. — кивнул Олег и повернулся к ней, — Ну что? Пойдешь к своей матери?

Она глотнула водки, поставила бутылку на пол, поднялась и медленно пошла к окну. Мы жадно рассматривали ее фигуру.

— Жарко. — наконец сказала она. — И страшно. Очень страшно.

— Не ссы, мы проводим. — сказал Олег.

Она молчала, стоя к нам спиной, контуры фигуры расплывались в ослепительном зареве оконного проема.

— Да вообще страшно…

— Далеко идти-то? — спросил Олег.

— Никуда я уже не пойду. — сказала она.

— А мать одна? — спросил я.

— С ней отчим. Да и какая уже разница?

— И молодец. — одобрил Олег. — Давай тост. За это, бля… за встречу. За что же еще?

* * *

Я сидел на диване, девушка лежала на моих коленях и смеялась. На диване у противоположной стены развалился Олег и курил трубку.

— Шерлок, блядь, Холмс, — хохотала девушка.

— Олег. — говорил я, — Нет, ты, блядь, скажи мне, кто тебе дал право убивать, а?

— Колян, салага, ты сам понял что сказал? Я этот, бля, искупитель.

— Искупитель! — смеялась девушка.

— Да погоди, бля, не то… Избавитель! Они же все сгорят к ебеням через несколько часов. Медленно, блядь, мучительно. А я их — хуяк и избавил.

— Это еще, блядь, не известно медленно или нет.

— Известно. — сказала девушка, — Я сама один из докладов переводила на хуй. Там сказано что температура в последние часы стло… стло… стлокновения будет нарастать с тридцати градусов до трехсот, но это займет два часа! Плавно! — она покачала в воздухе пальчиком, — Плав-но! Поняли?

— Переводила. — сказал Олег. — Да это и без тебя во всех газетах было год назад.

— А я тоже переводила! Переводила!

— Подожди. — сказал я, — А есть гипотеза что, блядь, и не будет никакого столкновения.

— Не пизди. — сказал Олег, — Она же в сто раз больше Солнца.

— А все равно не факт! — сказал я. — Может и пройдет мимо. Но! Внимание! Но! Если даже прямого столкновения не будет, то все равно Земля сойдет с орбиты и превратится в сгусток плазмы от разогрева.

— Не умничай, не на лекции своей сраной. — отвечал Олег.

— От разогрева! — смеялась девушка. — Раз! И раз! И разогрева!

— Может в метро спуститься? — сказал я.

— Да ну на хуй. Сэкономишь пять минут, зато будешь весь в говне и духоте. Ты скотина, блядь, или человек на хуй? Сдохни как человек. Хоть раз в жизни.

— Ребята… — вдруг нервно сказала девушка, — Ну как такое может быть? Ну неужели мы все… — она закрыла лицо руками и задергалась.

— О, бля, начинается. — вздохнул Олег, — Никогда не ссы раньше времени, поняла? Когда, блядь, нас с Тимуром заперли в карцер, мы не ссали. А майор Лухой — это такой, знаешь, пиздец… Или сам ебать будет, или в дисбате сгноит. Проследит чтоб сгноили на хуй.

— Олежек, ты о чем? — спросила девчонка.