После

В голове крутятся сотни вопросов о его первом разе. Когда, где, кто, как. Но я ограничиваюсь мыслью, что он не любил ее. Он никого никогда не любил, кроме меня. Меня не волнуют его прошлые женщины. Они в прошлом. Меня интересует только этот прекрасный несовершенный человек, который влюбился первый раз в жизни.

Глава 79

Час спустя Хардин спрашивает меня:

– Ты готова встать?

– Я знаю, что надо это сделать, но не хочу, – отвечаю я, прижимаясь щекой к его груди.

– Не хочу тебя торопить, но мне реально надо поссать, – говорит он.

Я смеясь, слезаю с кровати.

– Ой, – вырывается у меня.

– Все хорошо? – спрашивает он в тысячный раз.

Он протягивает руку, чтобы поддержать меня.

– Да, просто болит.

Смотрю на простыню, и меня передергивает. Он тоже смотрит на нее.

– Давай, я ее выброшу. – Он стягивает простыню с кровати.

– Не здесь. Стеф увидит.

– Ладно. Тогда куда?

Он покачивается на пятках, наверное, успокаивая мочевой пузырь.

– Не знаю… Ты можешь выбросить в мусорный бак, когда будешь уезжать?

– Кто сказал, что я уеду? Вот, значит, как: переспала со мной и гонишь?

В его глазах загораются веселые огоньки. Он поднимает с пола трусы и джинсы и одевается. Я хватаю его футболку и швыряю ему.

Я бью его по попе.

– Просто пописай и захвати простыню.

Не знаю, почему я так беспокоюсь из-за нее, но мне не хочется, чтобы Стеф выпытывала у меня, как я лишилась девственности.

– Ну конечно. Я не хочу выглядеть, как убийца, прячущий в машину окровавленные тряпки.

Хмуро гляжу на него, и он выходит за дверь, комкая простыню.

– Я тебя люблю, – говорит он, выходя.

Теперь у меня есть немного времени, чтобы привести себя в порядок.

Я удивлена, как странно умиротворенно себя чувствую. При воспоминании о Хардине, входящем в меня, в животе что-то сжимается. Теперь я понимаю, почему люди уделяют сексу так много внимания. Я знаю, что, если бы мой первый раз был не с Хардином, он не был бы таким приятным. Я с изумлением разглядываю себя в зеркало. Щеки горят, губы распухли. Похлопываю себя по щекам и машу руками; что-то во мне изменилось. Неуловимо, не могу сказать что, но мне это нравится. Задерживаюсь взглядом на маленьких красных следах на груди. Даже не помню, когда они появились. Мысленно я возвращаюсь к тому, как мы занимались любовью, как жаркий и влажный рот касался моей кожи… Воспоминания внезапно прерываются скрипом двери. Я подпрыгиваю от неожиданности.

– Любуешься собой? – ухмыляется Хардин, закрывая дверь.

– Нет… я…

Не знаю, что сказать, потому что стою перед зеркалом, совершенно голая, и фантазирую о его поцелуях.

– Это хорошо, детка. Если бы я был в твоем теле, я бы тоже себя разглядывал.

– Думаю, мне надо принять душ, – говорю я, пытаясь прикрыться руками.

Не хочу смывать его запах, но все остальное смыть нужно.

– Мне тоже, – говорит он. Я приподнимаю брови, и он шутливо поднимает руки. – Не вместе, знаю. Но… если бы мы жили вместе, мы могли бы…

В нем тоже что-то изменилось, я вижу. Улыбка стала нежнее, глаза ярче. Не думаю, что кто-то еще это заметит, но я знаю его лучше, чем кто-либо, несмотря на все его тайны, в которые я все равно проникну.

– Что? – Он наклоняет голову набок.

– Ничего, просто я тебя люблю.

Он слегка краснеет и улыбается, передразнивая меня.

Мы без ума друг от друга. Мне это нравится. Когда я собираюсь взять одежду, он встает передо мной.

– Ты, по крайней мере, подумаешь о том, чтобы переехать ко мне? – спрашивает он.

– Ты уже спрашивал вчера. Я могу принимать только одно важное решение за раз, – смеюсь я.

Он потирает виски.

– Просто в ближайшее время я хочу оформить документы. Я хочу уехать из этого проклятого дома братства.

– Ты можешь оформить его на себя?

– Я хочу оформить на нас.

– Зачем?

– Я хочу проводить с тобой как можно больше времени. Почему ты не решаешься? Из-за денег? Я заплачу за нас, разумеется.

– Нет, не поэтому. Если бы дело было в этом, я бы согласилась…

Не могу поверить, что мы на самом деле это обсуждаем.

– Тогда в чем?

– Не знаю… мы еще мало знакомы. Я всегда думала, что не буду жить с кем-то, пока не выйду замуж… – объясняю я.

Это не единственная причина, моя мать – важнее. И потом, я боюсь на кого-то полагаться. Даже на Хардина. Это во мне от мамы. Она полагалась на доход моего отца, а после того, как он ушел, она надеялась на слабую возможность его возвращения. Она всегда ждала, что он к нам вернется, но он не вернулся.

– Замуж? Какие у тебя старомодные нравы, Тесса, – хихикает он, садясь в кресло.

– А что плохого в замужестве? – спрашиваю я. – Не в нашем, а вообще.

Он пожимает плечами.

– Ничего, просто это не для меня.

Это слишком серьезный разговор. Я не хочу обсуждать с Хардином брак, но меня беспокоит, что он считает брак неприемлемым для себя. Я никогда не думала женить его на себе, для этого еще слишком рано. Очень рано. Но в конечном итоге, когда мне будет двадцать пять, я хочу выйти замуж, а потом родить не меньше двоих детей. Мое будущее распланировано на годы вперед. Было распланировано, напоминает подсознание. Все было запланировано, пока я не встретила Хардина, и теперь будущее постоянно меняется.