— Ваше величество! — Голос Валлиуса был полон возмущения, а эмоции — страха. — Вы понимаете, что…
— Я понимаю. Продолжайте. Пока ничего запредельного. Я даже могу говорить.
Эн всхлипнула.
— Вы можете говорить не потому что вам не больно, а потому что это вы, — сказала она прерывающимся голосом, и от нее к Арену вдруг пошла волна нежности — ему даже чуть легче стало. — Брайон, поставьте одиннадцатый уровень.
— Мы все тут ненормальные, — пробормотал главный врач, щелкнув переключателем, и у императора потемнело в глазах. — Одиннадцатый.
Защитник, как же колотится сердце.
— Еще, — прохрипел Арен. Чужой страх усиливался вместе с его болью, и он ощущал теперь не только сердце, но и все внутренние органы, и даже энергетический контур.
— Двенадцатый, — простонал Валлиус. — Ваше величество, вы же себя угробите!
— Сначала должен сломаться контур, — сказала Эн с отчаянием в голосе. — Смерть наступает сильно позже. Контур я вам восстановлю, если что.
— Эн!!!
— Продолжайте! — потребовал император сипло. — Ну же!
Щелк.
— Тринадцатый!
— Смотрите, — выдохнула Эн. — Арен, Арен! Смотри!
Глаза будто бы слиплись, но все же император открыл их, и от того, что он увидел, даже боль на секунду отступила.
Сила… сила в абсолютном щите начала двигаться с бешеной скоростью, и свечение увеличилось настолько, что нити контура почти слились между собой.
— Дальше! — взвизгнула Эн. — Брайон, еще!!!
— Четырнадцатый!
Арен зажмурился — свечение стало нестерпимо ярким.
— Еще, еще!!!
— Пятнадцатый!
— А-А-А-А-А-А-А!!! — заорала Эн, Валлиус громко выругался, и император тоже хотел бы заорать или выругаться, но он уже ничего не мог — ни говорить, ни ругаться, ни дышать. Все его существо заполнила боль, такая же абсолютная, каким вдруг стало свечение контура Софии — оно проникло даже сквозь зажмуренные веки, почти ослепляя, а его собственный контур начал дергаться, растрачивая силу и пытаясь сломаться сразу в нескольких местах.
Свечение погасло так же неожиданно, как и появилось, и после этого Эн завизжала еще громче, чем раньше:
— ДЕРЖИ-И-И, ДЕРЖИ-И-И ЕЁ!!!
Ее?..
Арен вздрогнул, осознав, что вместо упругих нитей контура он сжимает чьи-то ладони.
София!
— Брайон, выключайте, выключайте!!! — кричала Эн, и император понял, что она рыдает. — Скорее, скорее!!!
— Энни, успокойся, успокойся! — орал главный врач, щелкая переключателями как сумасшедший, и с каждым разом Арену становилось все легче и легче, боль уходила, оставляя онемение в теле и тяжесть в груди. — Ты беременна, не забывай об этом!
— Я помню, — девушка всхлипнула. — Ваше величество…
Арен наконец смог открыть глаза и, моргнув несколько раз — вокруг все было мутным, словно он смотрел на отражение в воде, — сосредоточиться на том, что оказалось перед ним.
София. Обнаженная. Живая.
София.
— Держите ее, не отпускайте, еще нельзя, — сказала Эн испуганно, и он кивнул, чувствуя себя таким счастливым, что даже глазам стало влажно. Но через секунду Арен понял, что это не слезы, а кровь из-за магического перенапряжения. Она же текла и из носа, и из ушей, и во рту был металлический вкус.
— Все, — выдохнул Валлиус, щелкнув переключателем в последний раз. — Ноль. Ваше величество, вы можете говорить?
— Могу, — произнес Арен каким-то чужим, тихим и глухим голосом. — С трудом.
Зрение становилось все лучше, и он с удивлением рассматривал контур Софии, который, как Эн и предполагала, находился отдельно от тела девушки. Единственным местом, где он лежал, как необходимо, были ее ладони там, где их сжимал Арен — только здесь контур был внутри тела, а не снаружи.
— Сейчас нужно вернуть Софии сознание, — Эн шмыгнула носом, и император, подняв голову, заметил, что она действительно вся в слезах и с красными глазами. — Только тогда имеет смысл пришивать контур и… все остальное. Надо разбудить Софию. Попробуйте сделать это как-нибудь. Позовите ее. Только не пользуйтесь пока ментальной магией, у вас и так перенапряжение.
— У меня сейчас ощущение, что я никогда не смогу пользоваться магией. Любой.
— Сможете. Контур в порядке. — Эн вздохнула, вытерев лицо ладонями, а затем достала из нагрудного кармана платок и стерла кровь и пот с лица и шеи Арена. — Ну и сильны же вы, ваше величество… Ни один человек бы не выдержал.
И она, и Брайон больше не чувствовали страха, хотя и немного беспокоились. Только беспокойство Валлиуса было направлено скорее на Эн, ее же тревога разбавлялась нежностью. Но удивляться по этому поводу у Арена не было сил.
— Софи, — позвал он, придвигаясь чуть ближе и чувствуя, как дрожит тело из-за сведенных мышц, — Софи, просыпайся.
Она не откликалась, и дыхание осталось ровным, размеренным, а глаза — закрытыми.
— Софи…
— Ложитесь, — перебила его Эн, — ложитесь прямо на нее. Дальнейшим нашим действиям вы не помешаете, а она… будет лучше чувствовать.
— Разврат, — хмыкнул Валлиус, и Арен бы улыбнулся, но на лице мышцы тоже сводило, и улыбаться он не мог. Разговаривать и то с трудом получалось.