Посланники Нибиру

Как он и ожидал, Грета отозвалась сразу, выглядела сурово и раздраженно – все еще держала на него обиду. Он знал, что она успела пару раз надавить на начальство, чтобы ее отстранение от полетов отменили и поручили, наконец, вести какое-то дело. Но ее шеф был в курсе мнения Теона и разделял его – Грета осталась на «Иле». Покинуть станцию нелегально она не решилась – не позволила гордость, да и на «Тольду» ее бы все равно не пропустили, даже в грузовом отсеке.

– Доброго дня, – первым поздоровался Теон.

– И тебе того же… Если ты снова хочешь меня позвать работать на «Тольду», то напрасно тратишь время. Я не поеду.

Она шла куда-то, Теон видел, как мелькает за ее спиной обшивка станции, сменяются указатели.

– Это хорошо. Потому что условия изменились.

Грета остановилась и уставилась в экран, готовая броситься в атаку. Теон опередил ее.

– У нас проблема… Семаль пропала.

– Что?

– Тавра передала ей кристалл судачи, говорит, чтобы наша дочь передала его Василию Крыжу… В принципе, я думаю, так и есть. Другое дело, что Тавра не сообразила, что такие артефакты просто так под руку не попадаются. Он был подброшен Тавре, та передала его Семаль… Она использовала кристалл, чтобы покинуть «Тольду» и сбежать к тебе, но кристалл, очевидно, был настроен на корабль Филина. Он перехватил сигнал…

Он замолчал, надеясь, что Грета догадается сама. Та и догадалась – Теон это понял по потемневшему взгляду, наполненному горечью напополам с бешенством. Губы молодой женщины сомкнулись в линию, лицо побледнело.

– Говори! – велела она.

– Семаль похищена.

– Боги, – Грета осела, стена за ее спиной мгновение назад темневшая указателями, поплыла вверх. – Как ты это допустил, Тиль…

Фраза, которую он боялся больше всего, все-таки прозвучала, но уколола гораздо меньше – ведь он и сам винил себя и только себя.

– Я виноват, Грета. Я ее найду и верну домой… тебе. Отец из меня вышел никудышный, ты оказалась во всем права, когда много лет назад решила спрятать от меня дочь.

Грета вскинула голову, посмотрела в упор. Даже расстояние, даже полумрак неизвестного Теону коридора не мог скрыть жесткости ее взгляда.

– Я лечу к тебе!

– Это исключено. – Теон покачал головой. – Я не могу дать гарантию, что у Филина нет плана и на этот случай, а вытаскивать двоих всегда сложнее, чем одного.

Как ни странно Грета не спорила. Кожа на ее щеках и шее пошла пятнами, губы дрогнули, в уголках глаз скопилась влага, готовая пролиться потоком.

– Ты не можешь просить меня об этом.

– Я и не прошу. Я взываю к твоему благоразумию и любви к дочери. Искать преступников – это все, что я умею. Поэтому просто позволь мне работать. Я обещаю, что буду докладывать тебе обо всем, что узнаю.

Грета плакала – тихо, как это умеют делать только очень сильные женщины. Она подалась вперед, приблизив лицо вплотную к экрану, коснулась его подушечками пальцев, будто бы желая дотронуться до щеки Теона:

– Верни ее, Тиль…

– Я обещаю.

Грета отключилась первой. Он хотел бы, чтобы она была рядом. Хотел бы обнять за плечи и разделить с ней ту тяжесть, что лежала на сердце, мысли, которые он гнал от себя. Что, если Филин не сдержится, что если он начнет мучить дочь? До сих пор он не связался с Теоном, не высказал требований, не поиздевался.

Впрочем, это было ожидаемо – Филин еще не был готов объявить о своем спасении. И это внушало некоторые надежды: значит, он еще не готов нанести новый удар, значит, в стане преступников нет единства, и Филин чего-то или кого-то опасается. Значит, Филин уязвим. И Теон найдет эту его уязвимость, и не позволит больше ускользнуть.

* * *

Минуты слипались в часы, часы – в дни.

– Тебе надо поспать, – Духов проверил его биметрию, покачал головой.

Теон выдернул руку и отмахнулся, снова склонившись над картой сектора.

– Я не понимаю, что происходит, – он поднял красные от усталости глаза и посмотрел на друга. – Он похитил Семаль, но все еще не связался со мной. Почему? Чего он хочет? Ведь очевидно же, что он планировал эту акцию, он готовился к ее побегу. Значит, она у него оказалась не случайно. Но он молчит, который день молчит…

Духов мог бы провести лекцию о психологии маньяков и серийных убийц, мог бы привести десятки если не сотни примеров отсутствия логики у психов, вроде Филина. Но к чему эти слова? Другу нужно было другое – решение.

Действенный, он хуже всего чувствовал себя в ситуации, когда ему приходилось ждать. Ждать бесконечно долго, без четких границ этого ожидания. Оно изматывало его больше, чем любой кризис. И Филин, безусловно, прекрасно изучил Теона. Он бил по самому больному, деморализовав своего противника, чтобы к моменту решающей схватки, тот не мог противопоставить ему ничего.

И, глядя сейчас на Теона, начальник медслужбы понимал, что Филин как раз достиг определенного успеха: Теон не шел на опережение, он следовал за своим врагом. Плелся в хвосте его идей, позволяя опережать, диктовать условия.