Послание из ада

– При нашей работе просто необходимо иметь сформировавшуюся жизненную философию. Я верю в судьбу и в реинкарнацию, потому что одно тесно связано с другим. Есть ли в нашей жизни кармическая предопределенность? В это лучше верить, чем не верить.

– А как же насчет свободной воли?

– Никогда не мог понять, почему большинство людей считает, будто фатум и свобода воли исключают друг друга. Наши жизни вовсе не расписаны по минутам, как это обычно представляют. В Книге Судеб, если таковая существует, намечены лишь некоторые основные вехи, события, перекрестки, к которым мы должны подойти, чтобы выбрать дальнейший путь. Не исключено, что мы проходим испытания, по результатам которых можно судить о нашей зрелости и степени развития. И вместе с тем всегда, подчеркиваю – всегда, у нас есть выбор, который способен направить нас по новому, незапланированному маршруту.

– Значит, судьбу можно изменить?

– Несомненно. Я, во всяком случае, в это верю. Впрочем, если послушать Бишопа и Миранду, – а я стараюсь к ним прислушиваться, хотя и не всегда соглашаюсь, – в жизни каждого человека есть вещи, которые обязательно должны случиться, и обязательно так, а не иначе. Какой бы путь ты ни избрал и какие бы решения ни принял, рано или поздно с тобой все равно произойдет нечто, и ты обязан через это пройти в любом случае. Уроки жизни, испытания, я не знаю, как это лучше назвать, но избежать их невозможно.

– То, чему мы должны поглядеть в лицо, чему мы должны научиться. Долги, которые мы должны заплатить, ошибки, которые должны исправить, – сказал Джон, задумчиво глядя на доску, с которой смотрели на него лица убитых и искалеченных женщин.

Квентин некоторое время наблюдал за ним, потом проговорил совсем тихо:

– Ах вот оно что. Значит, именно поэтому Мэгги делает то, что она делает? Искупление? Исправление ошибок?

– Она сказала, это она виновата в преступлениях Окулиста. Однажды она не сумела его остановить.

– Понятно. Значит, никакой он не подражатель, а неуспокоившаяся больная, злобная душа в новом теле. Она снова вернулась, чтобы продолжать творить свои черные дела!

Джон слегка приподнял брови.

– Ты, похоже, нисколько не удивлен!

– Просто мы уже не впервые сталкиваемся с подобным явлением.

– С реинкарнацией серийного убийцы?

– Точно. – Квентин кривовато улыбнулся. – Зло возрождается, восстает из мертвых или остается мертвым, но все еще пытается кусаться. Удивительное упорство, правда?

– И Мэгги несет за это ответственность?

– Возможно, с точки зрения универсального порядка вещей, она действительно виновата. Возможно, именно поэтому она появилась в данном месте и в данный промежуток времени, от рождения наделенная совершенно конкретными способностями.

– Ты имеешь в виду ее способность испытывать чужие страдания? Разве эти страдания могут искупить ошибку, которую она совершила много лет назад? – Джон сам удивился, как хрипло прозвучал его голос.

– Всем приходится платить за ошибки, Джон. В этой ли жизни, в следующей ли, но приходится обязательно. Но если верить в это, нужно верить и в то, что каждый, кто сумел в конце концов исполнить свое предназначение, получит награду. Да, в этой жизни Мэгги страдает. Но ведь при этом она помогает другим людям, облегчая их боль. Я не знаю, зачем она здесь, но вне зависимости от того, надлежит ли ей исправить старую ошибку или просто прожить очередную жизнь, преодолеть новую ступень на пути нравственного совершенствования, она уже набрала в свою копилку немало очков.

Джон через силу улыбнулся.

– И теперь в будущей жизни ее ждет награда?

– Может быть, уже в этой, я не знаю.

– Если она исправит свою ошибку?

Квентин пожал плечами:

– И этого тоже я не могу сказать. Может быть, она уже выплатила свой долг перед вселенной. Невозможно сказать, какую именно ответственность космический миропорядок возлагает на каждого конкретного человека.

– И ясновидящие тоже этого не знают?

– И ясновидящие тоже.

После того, как Мэгги уехала, Холлис еще долго сидела в своей обычной позе, повернувшись лицом к окну, и размышляла о том, будет ли она так же великолепно слышать, когда ей снимут повязку. Сейчас ее слух обострился настолько, что она улавливала шелест газеты в руках полицейского за дверью, различала голоса сиделок в дальнем конце коридора и скрип лифтов, сновавших вверх и вниз вдоль шахты. В какой-то из палат этажом выше негромко работал телевизор, и она слышала его неясное бормотание, хотя и не могла разобрать, что показывают: новости или фильм.

Услышит ли она все это завтра, когда ей снимут бинты и она снова сможет видеть? Завтра, наверное, услышит, а потом? Наверное, понемногу ее слух снизится до прежнего уровня. Ну и пусть! Сейчас не это беспокоило Холлис. Если бы все зависело от нее, она бы с удовольствием обменяла острый слух на зрение. Станет ли она первой и единственной из жертв Окулиста, кто сможет видеть после нападения? Если Мэгги была права, когда рассказывала ей о судьбе и предназначении, то у этого должна быть своя причина. Что же она такого сделала, чтобы заслужить новые глаза?

Или – что она должна сделать?