Посланец

— Ерунда, — отмахнулся Найл. — Ты не знаешь Дельты. Здесь это в порядке вещей. Тут еще спокойно, вампиры всех вокруг распугали, а то ведь будут еще и слепни, и жалящие мухи, и крабы-хамелеоны, и водные чудища. Да всего и не перечислишь. В прошлый раз мы с помощью жнецов и то дней пять к ней пробивались…

— Однако назад шли без проблем. Почему Богиня сейчас не может сделать того же самого?

— Она просто не знает о нашем приходе. Моим мыслям не пробиться через мощный поток ее жизненной энергии.

— Ладно, — внезапно согласилась Мерлью. — Одолжи свое копье, отнесу кустик Симеону на пробу.

Она наколола еще шевелящийся клубень на острие и брезгливо сморщилась:

— Кошмар… Чавкает… Интересно, как наши предки ели устриц? Если верить книгам, эти существа еще и пищали во рту, пока их прожевывали…

Клубни кустов оказались несъедобными, но зато великолепно горели, распространяя острый смолистый запах. А людям пришлось по-прежнему придерживаться мясного рациона: к сплошь натянутой под пологом леса паутине еженощно прилипало до двух десятков темных летунов. Смертоносцы не ели вообще, пребывая без движения в тенистой прохладе, а вот подросшие паучата лазали днем по кронам и таскали у вампиров личинок. Найл подозревал, что к моменту выхода путников из леса повелителей ночи в нем не останется, однако особого сочувствия к темным летунам, исподтишка истребляющим спящие жертвы, не испытывал.

За шесть дней Найл пробил в зарослях шипастого кустарника проход шириной метра три и в конце концов выбрался на поляну перед стеной тростника, усеянную экзотическими цветками. Несколько броских, сочно-розовых бутонов, возвышающихся над путаницей ползучих побегов, показались правителю знакомыми.

— Значит, так, — оглянулся он на гужевых. — Вы отдыхайте, а я сейчас приведу Симеона.

Решение отправиться за медиком самому пришло в недобрый час — не успел Найл сделать и десятка шагов, как позади раздались истошные крики. Правитель кинулся обратно.

Оказалось, один из гужевых, привлеченный красотой и нежным ароматом цветка, сунулся на поляну и тут же был пойман гибкой лианой. Второй кинулся на помощь и тоже был пойман. Третий… В общем, Найл увидел, как все гужевые катаются по зеленой поляне, борясь с хваткими побегами. Положение усугублялось тем, что гужевым никто не выдал даже ножика, а облегчалось жадностью цветка — вместо того чтобы наброситься на одного из людей и задушить наверняка, растение пыталось прихватить хоть слегка, но каждого, и сил на всех у него явно не хватало.

Правитель взвесил в руке мачете и двинулся вперед. Какой-то хилый стебелек попробовал прихватить за ногу и его, однако Найл отсек нахала и принялся освобождать гужевого, схваченного за ногу и туловище. Тот визжал, как попавшаяся скорпиону блоха, и едва ощутил свободу, как немедленно метнулся прочь. Второй тоже орал на совесть, хотя жирный стебель и душил его за шею. Однако тут правителя сцапали за стопу сразу два высунувшихся из-под земли коричневых узловатых корня, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы превратить их в обрубки. В этот момент подоспела помощь, и на том дни розовых цветков закончились — сочные и вкусные бутоны унес довольный собой Симеон, не дав никому даже попробовать.

— Тебе повезло, что мы успели вовремя, — сказала принцесса.

— Это гужевым повезло, — рассмеялся в ответ Найл. — Угораздило же их так вляпаться! На самом деле травка достаточно безобидна, она рассчитывает в первую очередь на неожиданность.

В воздухе хлопотливо закружили, хватая и унося с собой обрубки сочных стеблей, слепни-табаниды. По счастью, только самцы — их самки предпочитают мясо.

— Вот видишь, — кивнул на них Найл, — живность появилась. Так что самое трудное позади. Дальше будет легче.

— Что дальше? — не поняла Мерлью.

— Да вот, — кивнул Найл на сухо шелестящий тростник, — прорубимся сквозь него, обогнем холм и через два десятка километров выйдем к реке. Богиня растет на берегу. Будь у нас жнецы — к вечеру бы добрались. Ну да все равно, тростник — это уже не хищный кустарник. Теперь будет легче.

— И чего тебя несет к этой Богине? — со странной бархатистостью в голосе удивилась девушка. — Я так чувствую, в здешних местах каждый следующий шаг становится труднее, а не легче.

— Это точно, — кивнул правитель, — но нам все равно нужно дойти до конца. Мы должны получить от нее помощь и вернуть себе город.

— Какая помощь может быть от брюквы-переростка? — низким баритоном выдохнула принцесса. — Ты должен вырастить новое поколение и уйти…

— Что? — удивился правитель.

— Сейчас… — Мерлью, болезненно сморщившись, сжимала ладонями виски.

— Что с тобою?

— Не знаю… — Девушка присела на корточки. — Опять камни кругом…

— Какие камни?!

— Не знаю… — Принцесса сделала протяжный, с присвистом, выдох, выпрямилась. — Вроде отпустило… А в камыши, мне кажется, соваться не стоит. Не нравятся они мне. Такое чувство, будто они с глазами…

— Это не камыши, это их обитатели. Помню, когда мы с Доггинзом шли через них в прошлый раз, постоянно чувствовалось, что за нами наблюдают. Правда, сейчас я ничего не замечаю.