Посиделки с Олегом

Эта мысль снова и снова возвращалась в ее голову. Есть всего одна рубашка, которую ей можно одеть на себя, она на несколько размеров больше, чем размер Олега, как и пара имеющихся дома джинсов и разношенных кроссовок. Какое это блаженство – прижимать его вещи к себе, нюхать и улавливать запах, ЕГО ЗАПАХ, который, подобно шагам собственного одиночества, не спутаешь ни с чем. Перед Диметрой предстали воспоминания о его рубашке, которую она накидывала на обнаженную спину и плечи, и долго облизывала каждую пуговицу, медленно переходя к манжетам и рукавам. А когда он задерживался или дежурил по вечерам, Диметра включала медленную музыку, доставала из шкафа еще длинный серый плащ и, не снимая с вешалки, танцевала с ним, прижимаясь и грея его. Олег не просто человек, а венец творения. На работе часто становилось грустно, то ли от недостатков души, то ли от рассказов клиентов и не надо писать или звонить, отрывая человека от дела. Достаточно было просто посмотреть на его стоящее на столе фото, восхититься его великолепием и жить дальше. Диметра всегда удивлялась одному факту. Олегу никогда не было жалко для нее времени. Олегу никогда не было жалко для нее внимания. Олегу никогда не было жалко для нее слов. Он приходил и окутывал Диметру с головы до пят душевной теплотой, забот ой и ни с чем не сравнимым чувством защищенности.

Очнувшись от мыслей, она обнаружила себя в движущемся автобусе. То была давка. Олег стоял боком, держался за ремни, сделанные из–за высоты поручней. Диметра держалась за него. Дом находился на расстоянии четырех остановок. Олег первым стал пробираться к выходу, Диметра строго за ним.

– Вот ебаный транспорт!

– Ну не ругайся! – успокаивала Диметра. – Мы же доехали.

– Да ебись раком такая поездка! Я бы пешком быстрее дошел!

– Ну, зайчик, успокойся. Все в порядке.

Вскоре ее взору предстала пятиэтажка с практически отвалившейся плиткой желтого цвета, когда–то покрывавшей стены.

– Вот, солнце, это центр современной авторской песни, – засмеялся он.

– Да уж, центр так центр, – иронично ответила она и улыбнулась.

Возле подъезда прямо на асфальте сидел парень лет восемнадцати в толстовке и джинсах, наигрывая на расстроенной гитаре некую грустную лирическую мелодию.

– Парень, тебя как зовут? – подошел к нему Олег.

–  В миру Люба, а так Энгель. – сумбурно басистым голосом ответил этот человек с гитарой. – Я, как и все, получил Ваше сообщение в сообществе, решил придти послушать.

– Ну так заходи, чего ждешь?

– Вас–то, как раз и жду. А вы, должно быть, Диметра?

– Да, она самая, – внимательно посмотрела на Энгеля она.

– В живую гораздо лучше выглядите, чем на фото.

– Спасибо. – Диметра покраснела.

Квартира, дверь которой никогда не запиралась на ключ, находилась на втором этаже. Половина дерматина с двери было содрано, ручка была высокой и металлической, изъеденной ржавчиной. Внутрь первым вошел Олег. Часть обоев были заклеены плакатами, один наслаивался на другой и надписей было не разобрать. Оставшаяся часть обоев была исписана различными фразами, смайликами и четверостишьями то стихов известных песен, то не знакомых. Прямо в коридоре большие буквы гласили «Welcome, товарищъ».

– О, какие люди! Проходите! – приветливо пригласила девушка с русыми волосами до плеч  и выцветшей майке. – А мы тут варим яйца, бухаем и ждем вас.

– А мы взяли и пришли, – засмеялся Олег.

– Молодец, свою привел!

– А то!

– Маша я, – хлопнула по плечу она Диметра.

– А я Диметра.

– Так это уж все поняли.

Большая и единственная комната мало чем отличалась от прихожей: полностью отсутствовала какая–либо мебель, шестеро совершенно разных девушек сидели на полу: кто–то читал, кто–то ел яйцо, политое майонезом.  Когда Олег сел на дряхлый стул, развел ноги, слегка поднял голову, взял в руки гитару; все вдруг оторвались от своих дел, удобно уселись на пол и их внимательные глаза были направлены на него. Он начал с грустной глубокомысленной медленной песни, потом ритм пошел по нарастающей и от отдельных его песен вызывался смех. Диметра и остальные слушательницы просто хохотали от его текстов, манеры исполнения, артистической мимики и жестов при этом. Другие же песни, наоборот, вызывали слезы от своей драматичности. В конце все встали и, благодаря, аплодировали ему. После этого традиция – нирваноская песня Man who sold the world в исполнении Олега. Это было устоявшейся традицией на всех его выступлениях. Далее народ стал медленно расходиться, на волне чего Олег и Диметра так же вышли на улицу.

– Ну как, зай, понравилось? – серьезным тоном спросил Олег.

– Да, даже очень, – восхищенно ответила Диметра. – Я же впервые на подобных мероприятиях и, знаешь, я в восторге!

– Не такое уж мероприятие, – он обнял Диметру, она его. – Вот настоящий концерт в клубе – вот это драйв, а тут просто квартирник обычный.

– Все равно было супер!

Они медленно пошли по улице. Стоял тихий осенний вечер, день близился к закату и небо, соответственно, было окрашено в истеричные тона заходящего солнца.