Посиделки с Олегом

– Например, человек планирует в какое кафе пойти, надеясь собственно на вкусный приемлемый ужин. В процессе этого анализирует множество съестных заведений, надеясь найти вкусное и приемлемое (по цене, качеству, т.д.) или («старые добрые») заведения, знакомые давно, среди них так же.  И в итоге НАДЕЖДА на чудный вечер полностью корректирует выбор.  

Раздался звонок входной двери, Олег резко встал со стула и направился к ней. Посмотрев в глазок, поворотами ключе  открыл дверь. Вошла его мать. Это была пожилая седовласая с тонким лицом женщина в сарафане синего цвета с изображенными огромными белыми цветами.

– Здравствуйте, Оля, Дима, – тихим старческим голосом поздоровалась она.

– Маааааам, – стыдяще протянул он.

– Ой, – осеклась она. – Олег, Диметра…

– Здравствуйте, Лариса Николаевна, – узнала в ней мать Олега Диметра.

В ее руке были два пакета, взяв их, она направилась на кухню, рассматривая обои. Тут же она поставила пакеты на пол и принялась читать. Дело в том, что практически все обои, двери, оконные рамы, батареи, трубы были исписаны стихами. Хотя их и было легко отличить (у Диметры это были строгие четверостишья, а у Олега тексты песен), они все равно ставили дату в конце каждого стиха и буквы «О» или «Д». Ни на одной стене практически и не было «живого» места.

–  Когда–нибудь вашу квартиру превратят в музей, – тихо, размеренно и восхищенно проговорила мать Олега.

Олег засмеялся, Диметра покраснела.

– Проходи на кухню, мам, – уже более доброжелательным тоном предложил он.

Она пошла мыть руки, а Олег взял сумки и перенес их на кухню.

– Я тут водочки привезла, блинчиков, – доставала она содержимое пакетов на стол.

Диметра достала Мартини Бьянко из холодильника.

Далее все пили, не стукаясь и все происходило в мрачно–серых тоннах.

– Пусть земля ему будет пухом, – проговорили практически все трое в один голос перед следующей рюмкой.

Мать Олега все время вспоминала каким хорошим был его отец. Олег иногда соглашался, но чаще припоминал негативные моменты как она бесилась, видя его пьяным. Потом они выпили еще по рюмке и она начала собираться домой. Олега всегда удивлял интерес матери к их писанине на стене. Да–да, Олег и Диметра никогда не считали свои стихи, писаные на обоях, чем–то важным и талантливым, «каракули», «бред» – обычно так они их характеризовали, отчасти конечно справедливо. Почерк Олега был ровным и округлым, что–то можно было прочесть, а на Диметру он говорил «как курица левой лапой». Диметра не обижалась т.к. сама–то она свои стихи могла прочесть.

– Интересные у тебя стихи, Дима, – бегло сказала Лариса Николаевна и, попрощавшись, открыла дверь.

– До свидания, – ошарашено попрощалась Диметра с сильным удивлением тому,  как она разобрала почерк.

Олег повернул оба ключа на два оборота, старательно заперев дверь. Подошел в ней, обнял, сомкнув руки на ее талии, их губы приоткрылись для поцелуя. Олег с пламенными от страсти глазами прижал ее к себе и их губы слились в поцелуе, сначала медленном, потом диком и страстном. Казалось, они в порыве страсти разорвут друг друга! Громкий звонок сотового прервал их. Олег ответил. Оказалось, звонила мать, сообщив что нормально доехала домой. Она осталась в спальне, а он направился на кухню, вернувшись с банкой пива и стаканчиков Мартини Диметре.

– Спасибо, зай.

– Да не за что, кис. – Олег открыл банку пива, издавшую характерный звук, сделал глоток. 

  – А я все–таки считаю, надежда имеет исключительно коррекционные цели.

– Главное – это вообще надеяться.

– Согласна. Множество людей надеется на чудо, на Второе Пришествие.

 – А это вообще типичная русская черта – черта Иванушки Дурачка на печи. Лежит себе эта ленивая скотина и ждет, пока ему подадут да горшок поднесут. Вся Россия – одна большая скотина на печи.

– Лицо страны – ее правители, зай. В чем же виноваты россияне, если у власти кучка уродских скотов?

– Страна у нас скотская, отсюда все проблемы, – Олег сделал очередной глоток пива. – А надеяться собственно не на что, капитал копить глупо.

– Да нам на жизнь–то ведь хватает, – аккуратно возразила она.

– Не сказал бы! Я хочу достойной семейной жизни с тобой, свадьбу, настоящую. Думаешь, мне приятно быть  Жопой по паспорту? Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж за такого, каким я себя хочу видеть – настоящим, а не это уродство, этот скафандр на себе, который вижу в зеркале каждый день!

– А обо мне ты подумал? Неужели ты думаешь, что не хочу свадьбы, не хочу быть для тебя самой красивой невестой в мире? Думаешь, мне доставляет удовольствие быть Мудаком по паспорту? Думаешь, только тебе омерзительно собственное существование? – по щекам Диметры покатились слезы и она продолжила урывчатым рыдающим тоном:

– Ты думаешь, мне нравится собственно тело? Да я без омерзения к себе в зеркало не смотрю, ибо мне противно то, что я там вижу. Это не моя жизнь! Это не мое тело!

Олег сел рядом к ней, вытер слезы и обнял, а она положила голову на его плечо.