Поседевшая юность

«Закуток» — полусгнившее бревно в зарослях терновника и крапивы — оказался идеальным укрытием. Оттуда Денис слышал, как грузили раненых. У него побаливала голова, временами тошнило, но он терпеливо ждал. Наконец, услышал голос Сурина:

— Эй, гвардии сержант! Вылезай на свет божий!

Денис выбрался из зарослей. Руки горели от крапивных ожогов.

— Ну, наделал ты шуму! — потирая руки от удовольствия, засмеялся Сурин. — Сестры с ног сбились, тебя искавши. Где Чулков, где Чулков?… Я говорю: прогуляться пошел. Куда? Не знаю, мол…

— Капитан прибыл?

— Так точно. Фамилия его Назаров. Сам он сейчас у начальника санбата, пробует выписать тебя на законном основании под надзор врачей своей части. А «студебеккер» его тут неподалеку, у дороги. Пошли.

В кузове «студебеккера» уже сидели «орлы» Казаков и Силантьев. Денис забрался в кузов, поздоровался.

— А вон и капитан, — сказал Сергей Казаков.

Со стороны хутора по-военному размашисто шагал высокий офицер. Денис вылез из кузова на скат, спрыгнул на землю и с трудом удержался на ногах. Подумал: «Хорошо бы я выглядел, растянись на глазах у капитана».

Назаров подошел. Было ему лет двадцать пять. Из-под фуражки выбивалась буйная огненно-рыжая шевелюра. Под гимнастеркой, ладно сидящей на нем, чувствовалось упругое, налитое силой тело. У него были светлые, с насмешливым прищуром глаза. Он посмотрел на Сурина, кивком указал на Дениса.

— Этот?

— Так точно, товарищ гвардии капитан.

Денис вытянулся в струнку.

Острым насмешливым взглядом Назаров будто уколол Дениса.

— В бега, значит, ударился? — И Сурину: — А если ему у нас не понравится — тоже сбежит?

Денис почувствовал, как запылали его уши.

Сурин прокашлялся, сказал вполголоса, с упреком:

— Я же докладывал, товарищ гвардии капитан. Воевать сержант умеет, ротой в бою под Мишиным Рогом командовал. Из мертвых, можно сказать, воскрес.

— Ну, раз воскрес, сто лет проживет. Ладно, перемелется — мука будет. — Испытующе взглянул на Дениса. — Так, сержант?

Сейчас бы надо ответить бодро, молодцевато… Но что-то мешало Денису. Слишком много он пережил за те часы под Мишиным Рогом, слишком много увидел смертей.

— Ничего не перемелется, товарищ гвардии капитан. — Взгляд Чулкова скрестился со взглядом капитана. — Все, что было, остается с нами.

— Ого, да ты философ. — Назаров усмехнулся. — Тогда возьми свои выписные документы, — протянул Денису бумаги. — По местам, гвардейцы! Поехали.

…Выбравшись из скопления машин, «студебеккер» свернул на какой-то проселок и, пыля, помчался в глубь Правобережной Украины. Одну за другой миновали две сожженных деревни. Промчались между двумя шеренгами закопченных печных труб… Третья деревня еще дымилась. Шофер не сбавлял скорости — только ветер свистел в ушах. И было безлюдно.

У Дениса вдруг сердце обдало кровью — бешено забарабанил кулаками по крыше кабины… Завизжали тормоза, «студебеккер» остановился как вкопанный, высунулся шофер, зыркнул злыми глазами:

— Ну, что?..

— Куда гонишь, черт тебя возьми?! — свирепея от только что пережитого чувства страха, заорал Денис. — К немцам в лапы охота? И летит, и летит… Найти надо кого-нибудь, расспросить, где противник.

Шофер часто-часто замигал выгоревшими ресницами, перевел недоумевающий взгляд на попутчиков Чулкова, потом на капптайа, без улыбки наблюдавшего за Денисом, и покрутил указательным пальцем у виска:

— Он что — с приветом?

У Дениса от возмущения дыхание перехватило.

Но тут вмешался Назаров.

— Успокойтесь, сержант. Немцами тут на десятки километров и не пахнет. Пятками сверкают — до границы не остановишь.

Денис от изумления только беззвучно шевелил губами.

Грянул дружный хохот. Водитель, смеясь, махнул рукой, исчез в кабине, вслед за ним — и капитан. «Студебеккер» тронулся.

Спазма сдавила Денису горло. Погнали немцев! Не зря, значит, погиб Соснин, не зря. И Раскудря-Кудрявый… И многие десятки солдат его роты не напрасно полегли. Вон как мчится машина, ветер слезы вышибает из глаз. И стелются под колеса так дорого оплаченные километры. А сколько их еще там, за чертою фронта, до государственной границы?! И после государственной границы?! И сколько еще жизней возьмет борьба за право человека спокойно жить на своей земле?

Денис нагнулся к окну кабины, крикнул:

— Ну чего же ты, как осенняя муха, ползешь?! Гони!

Шофер усмехнулся, покачал головой: «Ну не псих ли?» — и прибавил газу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Запыленный «студебеккер» въехал во двор крестьянской усадьбы, огороженной плетнем.

Капитан Назаров выпрыгнул из кабины.

Огненно-рыжий, с лохматыми сильно выцветшими на солнце бровями, очень подвижными на резко очерченном лице, он запоминался сразу. Капитан потер пальцами лоб над правой бровью, нахлобучил фуражку на свои проволочной жесткости волосы и стал отряхиваться от дорожной пыли. Делал он это старательно, ловко: крупные его ладони вмиг охлопали одежду, и весь он будто посветлел. Поднял глаза на новичков, все еще сидящих в кузове.

— Что глаза таращите? Никак оробели?