Портрет моего отца

Он погасил свет и перешел в другой класс. Там проверил, прогорела ли печь, закрыл вьюшку. То же самое сделал в красном уголке. И уже собирался уходить, когда заметил в углу гитару. Поколебавшись немного, вытащил и, сдунув пыль, положил на колено. Взял несколько тихих аккордов…

Весной их отряд прорубался к реке. Снег уже сошел, но вода еще стояла высоко. Трактора и тяжелые грузовики по вырубленному берегу размесили такое болото, что ходить можно было только по осклизлым жердям, а чуть в сторону ступишь — провалишься по пояс.

И народу тут откуда-то всякого сразу набралось: инженеры, проектировщики, водолазы. Подтянулись санчасть и склады. К берегу приткнулось несколько катеров и барж. С утра до поздней ночи визжали пилы и стучали топоры — ставили срубы между палатками.

Десантный отряд, в котором был Коля Бурлаков, основное дело свое закончил, но работа все же нашлась и для него. Стлали гати на дорогу, по которой невозможно было проехать из-за подтаявшей мерзлоты. Коля подвозил на трелевщике бревна, солдаты в холодной грязи выше колен укладывали их поперек дороги и сшивали железными скобами. Не пыльная работа, что и говорить.

Следом, прямо по свежей, только что уложенной гати, подпирала колонна тяжелых машин — трехосные грузовики, автокраны, бетоновозчики, цистерны. Все это рычало моторами, воняло пережженной соляркой, гудело и торопило.

Затемно возвращались в свою землянку. Ее построили еще в холода, а теперь сквозь бревна и с потолка сочилась вода и шлепала капелью в подставленные котелки. Сил хватало только стянуть грязные сапоги, размотать мокрые портянки, бросить все это дневальному, чтобы развесил у печки, и завалиться на койку. Спать.

Только легли, поворочались и затихли, вошли трос с фонариками.

Дневальный вскочил:

— Товарищ подполковник!

— Тихо, тихо, не шуми, — Устало сел у стола, снял фуражку. — Всех будить не надо. Давно угомонились?

— Только что, товарищ подполковник.

— Эх, ребятки вы, ребятки мои. Бурлаков где?

— Здесь. Вот его койка, — сказал лейтенант.

Подполковник поднялся, подошел и, присев на койку Бурлакова, потормошил его за плечо:

— Сержант.

— Ну? Какого черта! — отмахнулся Коля.

— Проснись, родной.

— Что такое? — открыл глаза. — Товарищ подполковник? Что случилось?

— Дело есть, сержант: надо гать к рассвету закончить.

Коля застонал невольно:

— Ох, мама…

— Что же делать — надо. Понтонный парк на подходе. Стоят бедняги в тайге, ни туда, ни сюда. Если кончим гать, утром переправимся на ту сторону первыми. К чертовой матери из этого бедлама в чистый лесок. Там сухо. Работать посменно. В первую отбери ребят посильнее, остальные отдохнут пока. Ну, что скажешь?

— С койки слезу, дайте встать. — И добавил, когда подполковник поднялся: — Извините, товарищ подполковник. Не совсем еще проснулся. Сейчас сделаем.

— Ничего, сынок, ничего. — Подполковник повернулся к офицерам: — Пошли. — И на ходу лейтенанту: — Головой мне отвечаешь: чтобы сейчас сухое белье и после смены и горячий обед прямо на просеку.

Работали при свете прожекторов.

Коля не ушел, пока не кончили. На рассвете последние бревна уложили у самой воды. Утро тихое-тихое, было слышно даже, как рыба плескалась в реке. Коля отогнал на обочину трактор и свалился на бревна, которые уже не понадобились. Кто-то укрыл его шинелью.

Он и не слышал, как мимо него прошли машины с понтонами, выстроились вдоль реки, скинули в воду большие коробки. В воде они развернулись и стали плотами. Две амфибии свели их вместе, один конец оттащили на другую сторону, и получился мост. По нему потихоньку пошли люди, потом тракторы.

Коля проснулся, открыл глаза, увидел мост и улыбнулся.

А потом услышал голоса:

— Долго он еще будет дрыхнуть?

— Солдат спит — служба идет. Командир приказал не будить, пока сам не проснется.

— Да мне поговорить с ним надо. Пять минут, а потом пускай давит дальше хоть до второго пришествия.

— Нельзя. Это, знаешь, какой человек? Сначала я думал, он — так, деревня. А потом, когда мы вместе пробивались в пургу на Центральную, застряли и я обморозился, он спас мне жизнь. Мы за этот поход благодарность от командования получили.

Коля повернул голову и увидел сидящих на бревнах писаря Мартынюка и Лешу Горбатова, строгавшего ножичком прутик.

Коля откинул шинель и сел.

— Привет!

— Проснулся? — спросил Мартынюк.

— Не знаю, не уверен. Когда засыпал, ни тебя, ни моста тут не было.

— Поставили, пока ты спал.

— Ага. — Коля посмотрел на Горбатова. — А это кто?

— Здорово, не узнаешь, что ли? — удивился Леша.

— Нет. Первый раз вижу.

— А он говорит, — сказал Мартынюк, — что он лучший твой друг.

— Да ты что? Откуда у меня такие друзья?

— Я и то смотрю, — Мартынюк подозрительно оглядел Горбатова: — Вам что здесь, собственно надо, товарищ сержант? Из какой вы части? Что-то я раньше вас здесь не видел.

Коля сказал:

— Да, да, документики надо проверить.

— Ладно, Коля, кончай валять дурака.

— Какой он вам Коля! — сказал возмущенно писарь. — А ну, предъявите документы!

Леша покачал головой:

— Ну ладно, — протянул солдатскую книжку.

Мартынюк развернул, прочел: