Портрет

- Забавно, - продолжал он, - что здесь совершенно не признают сходства с манерой Тьеполо. А каково ваше мнение?

Владелец Поместья кивнул. Лицо его вытянулось и помрачнело, углы ребяческого рта опустились. Казалось, он вот-вот расплачется.

- Как приятно, - заметил мистер Биггер, сжалившись наконец, поговорить с человеком, который по-настоящему разбирается в живописи. Истинных знатоков так мало.

- По правде говоря, как следует я в это никогда не вникал, - скромно сознался Владелец Поместья. - Но уж если мне что-то нравится, я это вижу сразу.

Его лицо просветлело: он снова почувствовал себя на твердой почве.

- У вас врожденное чутье, - сказал мистер Биггер. - Это весьма редкий дар. Об этом я догадался по вашему виду - стоило вам войти в галерею.

Владелец Поместья был явно польщен.

- Ну что вы, что вы, - пробормотал он, чувствуя, как вырастает в собственном мнении. Он критически склонил голову набок. - Да, картина, по-моему, очень хорошая. Очень. Однако мне хотелось бы что-нибудь историческое - надеюсь, вы меня понимаете. Что-нибудь связанное с известными в истории личностями. Портрет какой-нибудь знаменитости - Анны Болейн или, скажем, Нелл Гвинн, герцога Веллингтонского или вроде того.

- Но, дорогой мой сэр, я просто не успел вам сказать. Эта картина тоже по-своему знаменита. - Мистер Биггер подался вперед и легонько похлопал Владельца Поместья по колену. Глаза его под кустистыми бровями оживленно заблестели, он снисходительно и понимающе улыбнулся. - С написанием этого портрета связана в высшей степени примечательная история.

- В самом деле? - Владелец Поместья заинтересованно приподнял брови.

Мистер Биггер откинулся на спинку кресла.

- Дама, которую вы видите перед собой, - начал он, указывая на портрет, - была супругой четвертого графа Хертмора. Ныне этого рода не существует: девятый по счету граф скончался в прошлом году. Я приобрел эту картину при распродаже фамильного имущества. Грустно быть свидетелем исчезновения старинных родовитых семейств.

Мистер Биггер вздохнул. Владелец Поместья сохранял торжественный вид, как если бы находился в церкви. Оба помолчали, затем мистер Биггер заговорил снова, уже другим тоном:

- Судя по известным мне изображениям, четвертый граф Хертмор был длиннолиц, сумрачен - короче, блестящей внешностью не отличался. Нельзя было представить его себе молодым: он принадлежал к тем людям, которым на вид всегда около пятидесяти. Главный интерес его жизни составляли музыка и римские древности. На одном из портретов в левой руке он держит флейту из слоновой кости, правой опирается на обломок римского изваяния. Едва ли не половину жизни он провел в Италии в поисках античных редкостей и слушая музыку. На пятьдесят пятом году он вдруг решил, что настало время жениться. Вот его избранница. - Мистер Биггер указал на портрет. - Состояние и титул, очевидно, возместили многие недостатки графа. При взгляде на леди Хертмор едва ли скажешь, что она питала живой интерес к римским древностям. Полагаю, что теория и история музыки столь же мало ее волновали. Она любила наряжаться, блистать в свете, флиртовать, играть в карты - словом, наслаждаться жизнью сполна. Новоиспеченные супруги, надо думать, не слишком ладили между собой, однако до открытого разрыва дело не доходило. Спустя год после женитьбы лорд Хертмор предпринял очередную поездку в Италию. Супруги прибыли в Венецию ранней осенью. Для лорда Хертмора Венеция была городом нескончаемой музыки. Его ждали ежедневные концерты Галуппи в сиротском приюте "Мизерикордия". Его ждали творения Пиччинни в театре "Сайта-Мария". Его ждали оперные премьеры в театре "Сан-Моизе" и дивные кантаты во множестве соборов. Его ждали любительские концерты, ждали Порпора и лучшие певцы Европы, ждал Тартини, ждали другие величайшие скрипачи-виртуозы. Леди Хертмор ждала от Венеции совсем иного. Для нее Венеция означала азартную игру в "Ридотто", балы-маскарады, веселое общество за ужином - словом, все удовольствия самого увлекательного из городов на свете. Так как оба вели независимый образ жизни, ничто не нарушило бы их счастья, если бы однажды лорду Хертмору не пришла в голову злополучная мысль заказать портрет супруги. Ему рекомендовали Джанголини как молодого, подающего большие надежды живописца. Вскоре начались сеансы. Джанголини был красив и дерзок, Джанголини был юн. Искусством любви, как и кистью, он владел в совершенстве. Могла ли леди Хертмор устоять перед ним, если только ей не были чужды человеческие слабости? А человеческие слабости были ей отнюдь не чужды.

- Как и всем нам, верно? - Владелец Поместья ткнул мистера Биггера пальцем в бок и расхохотался.

Из вежливости мистер Биггер тоже немного посмеялся; когда же приступ веселья у собеседника миновал, он возобновил свой рассказ: