Порт-Артур (Том 2)

- Что же вы мне сразу не сказали?! Переведите в операционные сестры, а то нажалуется самой Вере Алексеевне, потом неприятностей не оберешься, ответил, уходя, Субботин.

- Опять вы, Варя, наскандалили, - укоризненно заметил Звонарев. - Нужно освободить места для вновь поступающих с фронтов, вот он и старается.

- Заставь "умника" богу молиться, он и лоб расшибет.

Варя постепенно успокоилась. Сдав дежурство добровольной сестре, она пошла одеваться. Затем Звонарев и Варя направились в Пушкинскую школу. Там они застали Лелю Лобину, которая им рассказала о своем столкновении со Стессельшей. Генеральша потребовала, чтобы учительница сделала ей реверанс, она же ограничилась лишь поклоном.

- Меня приказано перевести в тифозный госпиталь на Тигровом полуострове.

- Ты добровольная сестра, а не крестовая, и можешь отказаться от такого назначения. Я слышала, что у вас в школе вновь откроется госпиталь-филиал Сводного. Попросись туда у Протопопова, он ведь большой добряк. Хочешь, я сама завтра об этом поговорю с ним?

- Буду тебе только благодарна. Это меня вполне устроит. Вы куда направляетесь? - справилась Леля.

- На Электрический Утес, - ответила Варя.

Взяв девушку под руку, Звонарев повел ее сначала на "Этажерку". Но бульвар был весь исковеркан снарядами. И все же несколько пар, пользуясь затишьем, разгуливали по еще сохранившимся аллеям. Около развалин ротонды для музыки возились мальчишки-китайчата. В гавани, прижавшись к берегу, прятались оставшиеся в Артуре суда. По мостовой шел отряд матросов, бодро распевая:

Было дело под Артуром, Дело скверное, друзья, Тоги, Ноги, Камимура Не давали нам житья.

- Плохи наши дела на фронте, - вздохнула Варя.

- Мало что осталось и от эскадры, - заметил Звонарев. - Не понимаю, почему моряки сидят в Артуре, а не попытаются хотя бы по ночам поодиночке прорваться в нейтральные порты.

- Папа говорит, что матросы и пушки нужны здесь. Без них крепость долго не устоит.

Некогда оживленный район порта и доков теперь был пустынен. Откуда-то из дальних цехов слабо доносились удары молота, взвизгивала пила, тяжело перекатывался подъемный кран. Работа производилась почти исключительно ночью: днем из-за обстрела вся жизнь в мастерских замирала.

Миновав доки, Звонарев с Варей свернули к Утесу. За Золотой горой открывались безграничные просторы океана. На горизонте по-прежнему маячили силуэты японских судов. Резкий холодный ветер покрыл все море белыми гребешками волн. Варя поежилась.

- На душе становится грустно, когда видишь такую картину. В порту наши искалеченные суда, в океане - пустыня и на горизонте несколько японских козявочек, а на сухом пути мрачные серые сопки с полуразрушенными фортами и умирающими от тифа, цинги и дизентерии защитниками. Вместо города - сплошные развалины да полуразрушенные госпитали, переполненные ранеными и больными, которых нечем лечить.

- Ой, Варя, я умру с тоски, если вы еще продолжите перечисление всех наших бед, - взмолился Звонарев. - Мы с вами молоды, здоровы, и у нас нет никаких оснований быть такими пессимистами.

- Сегодня - да, а завтра - темно и страшно...

- О нем и будем говорить завтра, а пока... Ловите меня. - И Звонарев бросился вперед, Варя за ним. Она вскоре нагнала прапорщика, но тот увернулся и побежал обратно.

- Это не по правилам, надо бежать к Утесу, - совсем по-детски возмутилась Варя, забыв о своих мрачных мыслях.

Так, дурачась и играя, они незаметно добрались до Утеса. Возбужденные, раскрасневшиеся, веселые, они влетели в офицерский флигель. В столовой, закутавшись в плед, сидел в качалке Жуковский. Он похудел, постарел.

Грустными глазами следил он за морем и временами тяжело вздыхал. Поднятый Варей и Звонаревым шум заставил его обернуться.

- Здравствуйте, Николай Васильевич, как ваше здоровье? - присела а реверансе Варя.

- Здравствуйте, здравствуйте, приятно посмотреть на вас с Сергеем Владимировичем. Уж очень тоскливо на душе...

Оживление да лицах Вари - и Звонарева потускнело.

- Как заживают ваши раны, Николай Васильевич? - вздохнув, спросила девушка.

- Раны-пустяки, цинга сводит в могилу. Все зубы шатаются. Никто из нас, артиллеристов и стрелков, из Артура не уйдет. - ...Мы обречены на гибель, как обречен Артур. Крепость рано или поздно будет взята, и едва лиг кто-либо из нас переживет ее падение, - мрачно говорил капитан.

Вскоре в столовой к обеду собралось все население офицерского флигеля. Из казарм пришли Катя Белая в Шура Назаренко с доктором Зориным. Появился фатоватый мичман Любимов, за ним - Гудима. На хозяйском месте села Катж, рядом с ней доктор и моряк, далее Шура с Гудимой, с одной стороны, и Варя с Звонаревым - с другой. Жуковский поместился против Кати.

За едой говорили мало, стараясь избегать артурских тем.