Порт-Артур – Токио

При полном водоизмещении чуть больше восемнадцати тонн катер должен был быть оснащен двумя весьма компактными 450-сильными газолиновыми моторами, над конструкцией которых потрудились выдающиеся инженеры-двигателисты – американец Риотт, Луцкий и немцы братья Майбахи. В результате им удалось при более чем полуторном увеличении мощности, в сравнении с мотором Луцкого, установленном на ПЛ «Дельфин», получить агрегаты с почти вдвое меньшим весом! Суммарная мощность силовой установки позволяла «запрячь» на тонну веса катера в несколько раз больше «лошадей», чем на истребителях или миноносцах.

Кроме корпуса и винтов особой формы на нем было установлено чрезвычайно мощное вооружение. По бортам в двух бугельных приспособлениях типа пантографа размещались две мины Уайтхеда. Сам этот так называемый бугельный торпедный аппарат был разработан Стефаном Карловичем Джевецким. Впереди рубки управления за фальшбортом метровой высоты размещалась полуторадюймовая автоматическая пушка Максима, приобретенная у американцев через третьи руки, а на корме – особый вертлюг для «максима» трехлинейного.

Когда я поинтересовался, а как скоро по окончании испытаний модели будет начат постройкой первый катер, Крылов с улыбкой посоветовал мне завтра же посетить управляющего директора НДЛ Луцкого, посмотреть там двигательное производство, изучить сам мотор, а затем проехать с ним в Або, где, как он выразился, «вас ждет много чего интересного».

Там я попал, как говорится, с корабля на бал, поскольку первый катер был уже практически готов! По указанию государя императора строить опытный экземпляр начали, даже не ожидая окончания всех испытаний модели. Двумя днями позже, воспользовавшись ненастной погодой, скрывавшей нас от любопытных глаз, «Тарантул» был спущен на воду и своим ходом перешел в Бьерке, где и было запланировано проведение всего комплекса испытаний.

У островка Рондо, самого дальнего из Бьеркского архипелага, поросшего сосняком и березовой рощицей, у самого берега была поставлена на якорях наша плавбаза – пароход «Гагара». К ней швартовались катера, а лагерь для экипажей и техперсонала размещался на берегу. Готовили мы там машинистов, торпедистов-минеров и офицеров катеров, поскольку комендоров предполагалось получить уже во Владивостоке. Здесь же находилась пара старых посыльных миноносок, плашкоуты с газолином и прочими предметами снабжения, а мористее, практически вне видимости берега, на якорях ставились цели для наших торпедных атак – старые баржи. Три таких мы в итоге умудрились утопить не взрывающимися учебными торпедами…

* * *

К отправке на Тихий океан готовились три отряда катеров типа «КЛ», по двенадцать единиц в каждом. Примечательно, что каждый из этих отрядов имел свое, неофициальное, правда, наименование: «Иртыш», «Цетине» и «Бар». Причиной тому стало яростное желание наших моряков поквитаться с японцами за их успешное дело на Средиземном море.

В одной из бухт острова Миконос пришедшие из Англии (как полагали в ГМШ) четыре их новых дестроера в одну из ночей конца июля дерзко напали на секретную стоянку наших вспомогательных крейсеров. Внезапная атака им вполне удалась. Был подорван миной, хотя и остался на плаву, севши носом на грунт, транспорт «Иртыш» – корабль-база русского Средиземноморского крейсерского отряда. Были взорваны и затонули вспомогательные крейсера «Бар» и «Цетине». При этом погибли двадцать пять российских и тридцать восемь черногорских моряков, включая командира «Цетине» кавторанга Покровского; несколько десятков человек получили ранения и ожоги (на «Цетине» взорвались артпогреб и котлы).

В ГМШ была создана комиссия по расследованию этого прискорбного инцидента. Очевидно, что нападения японцев просто никто не ожидал. Внезапность их дерзкого налета была достигнута полная. И, пожалуй, к счастью, что большая часть команды крейсеров отдыхала на берегу после угольного аврала, иначе жертв было бы много больше. «Иртыш» был поднят и позже восстановлен на французской верфи, но итогом этой японской удачи стало практически полное прекращение наших крейсерских операций в Средиземке.

Их истребители прошли Суэцким каналом в Красное море спустя двое суток после атаки. По вполне заслуживающей доверия информации два из них имели имена «Ариаке» и «Фубуки». По поводу их появления в Средиземном море мировая пресса строила самые различные предположения, вплоть до покупки их японцами у одной из английских фирм. Британский кабинет, само собой, возмущенно отметал эти «безответственные досужие домыслы» как газетную утку или сознательно подброшенную журналистам клевету, но этим оправданиям в России мало кто верил, как и в то, что тут обошлось без британских шпионов. Нетрудно представить наши гнев и боль в связи с этим досадным поражением. Как говорится, «пепел Клааса стучал в наших сердцах», и мы готовились к боям с жаждой сторицей расплатиться с японцами той же монетой.