Порою нестерпимо хочется…

(В ее комнате я, помню, подумал, что она права по поводу этого плаката. Как приятно все же было находиться вне видимости этого чудовищного творения! Но в то же время я понял, что сам факт пребывания в другой комнате еще не означает избавления от него. Более того, именно здесь, после того как она объяснила, какое влияние оказывает на меня эта надпись, я окончательно это понял и ощутил его еще сильнее. Я видел плакат отчетливо и ясно, несмотря на стену из сосновых досок, отделявшую его от меня, — желтую краску, красные буквы и то, что было замазано этим желтым и красным, — яснее, чем когда бы то ни было. И, почувствовав это, я уже не мог от этого избавиться, потому что оно словно вошло в меня. Точно так же, как я не заметил, как оказался в ее комнате, а когда оказался там, было уже слишком поздно.)

И снова поздняя весна — миновало уже несколько лет со времени укрощения бейсбольного мяча. На реке рябь, снегопад благоухающих лепестков цветущей ежевики опускается на воду. Солнце ныряет в облаках, которые воинственно несутся по синему небу. На пристани перед старым домом Генри помогает Хэнку и Джо Бену складывать узлы, одежду, шляпные коробки, птичьи клетки…

— Сколько барахла! Можно устроить настоящую ярмарочную распродажу, а, Хэнк? — с шутливой сварливостью — чем старше Генри становился, тем больше в нем проявлялось проказливого мальчишества, словно компенсируя суровые годы преждевременной зрелости.

— Точно, Генри.

— Черт побери, ты только посмотри на этот несусветный хлам!

Большая, громоздкая лодка покачивается на волнах и по мере нагружения медленно оседает. Положив тонкую птичью руку на плечо своего двенадцатилетнего сына, женщина наблюдает за погрузкой. Приподняв оборку ее канареечно-желтой юбки, мальчик протирает стекла своих очков. Мужчины продолжают выносить из дома ящики и коробки. Лодка хлюпает и оседает все глубже. Вся картина потрясает красотой и яркостью красок: синее небо, белые облака, синяя вода, белые лепестки и яркий желтый мазок…

— Можно подумать, что ты едешь не на несколько месяцев, а на всю жизнь. — Он поворачивается к женщине. — Зачем тебе столько вещей? Я всегда считал, что путешествовать надо налегке.

— Его устройство может потребовать довольно много времени, больше, чем ты думаешь. — И быстро добавляет: — Я вернусь, как только смогу. Постараюсь побыстрее.

— Ага. — Старик подмигивает Джо Бену и Хэнку, которые тащат к пристани чемодан. — Слышите, ребята? Вот так-то. После говядины с картошкой трудно привыкнуть к сандвичам.

Синее, белое, желтое и красный стяг с вышитым на нем черным номером, развевающийся на шесте, который приколочен к окну второго этажа для того, чтобы автолавка оставила необходимые продукты. Синее, белое, желтое и красное.

Старик расхаживает вдоль лодки, наблюдая за укладкой вещей.

— Надеюсь, она выдержит. О'кей. Ну, хватит. Хэнк, пока я буду отвозить их на станцию, вы с Джо Беном добудьте недостающие части для нашей лебедки. Можете смотаться на мотоцикле в Ньюпорт и там посмотреть — у них обычно есть детали. Я вернусь затемно, оставьте мне лодку на той стороне. Где моя шляпа?

Хэнк не отвечает. Вместо этого он наклоняется к шесту, к которому приколочен ординар, и проверяет высоту воды. Солнце рассыпается по реке серебряными брызгами. Потом он выпрямляется и, запустив руки в карманы джинсов, поворачивается против течения.

— Сейчас… — Женщина не шевелится — желтый мазок на голубом фоне реки; Генри занят тем, что пытается впихнуть кусок пакли в щель, которую он обнаружил в лодке; маленький Джо Бен пошел за брезентом, чтобы накрыть в лодке багаж на случай, если эти беспечные облака разыграются не на шутку.

— Сейчас, минутку…

И только вихрастая мальчишеская голова виднеется поблизости. Только он и слышит, что говорит Хэнк. Он наклоняется к своему взрослому брату — очки вспыхивают на весеннем солнце.

— Сейчас, минутку…

— Что? — шепотом спрашивает мальчик.

— …я, наверное, поеду с вами.

— Ты? — переспрашивает мальчик. — Ты?..

— Ага, малыш, я думаю, я поеду в город вместе с вами, а не потом. Все равно мои колеса не в порядке — а, Генри, ты как на это смотришь?

Почувствовав суету на пристани, из-под дома внезапно выскакивают гончие и принимаются лаять.

— Я не возражаю, — отвечает старик и садится в лодку. За ним, опустив голову, садится женщина. Хэнк отгоняет собак и тоже залезает в лодку, которая под ним сразу же оседает. Мальчик, окруженный собаками, все еще стоит на берегу и изумленно смотрит на происходящее.

— Ну, сынок? — Генри щурится от солнца. — Ты идешь? Черт бы побрал это солнце. Где эта несчастная шляпа?

Мальчик залезает в лодку и садится на чемодан рядом с матерью.

— Кажется, я видел ее под этим ящиком. Позволь, Мира?

Женщина протягивает ему шляпу. Джо Бен притаскивает кусок брезента, и Хэнк забирает его.

— Ну что, Генри? — спрашивает Хэнк, берясь за весла. — Поплыли?

Старик качает головой и сам берет весла. Джо Бен отвязывает веревку и, ухватившись за сваю, отталкивает лодку навстречу течению.

— До встречи! Пока, Мира. Привет, Ли, будь здоров.