Читаем Порою нестерпимо хочется… полностью

Порою нестерпимо хочется…

«Порою нестерпимо хочется...» — второй роман автора, получившего широкую известность после «Полета над гнездом кукушки», одного из самых блестящих и оригинальных произведений американской литературы 60-х годов.В романе автор дает широкую панораму жизни северо-западной провинции современной Америки, столь мало известной и в то же время оказывающейся чрезвычайно близкой по духу русскому читателю. Увлекательная история семьи с поистине библейскими характерами составляет основной сюжет повествования.Перед читателем разыгрывается острая любовная драма, разгорается противостояние родных людей, вспыхивает нешуточный конфликт между горожанами, психологическая напряженность растет по мере приближения к парадоксальному финалу, в котором каждый из главных героев получает или теряет, кажется, не совсем то, что он согласен потерять или приобрести.Предупреждение! Представленный в данном электронном издании текст, судя по всему, прошёл некоторую поверхностную редактуру (исправление грамматических и лексических ошибок), в связи с чем он не является абсолютно идентичным исходному тексту (изд-во Амфора, СПб., 2004).

Кен Кизи

Самиздат, сетевая литература18+

Кен Кизи<empty-line></empty-line>Порою нестерпимо хочется…То поля топчу ретиво,То стремлюсь я в города,А порою нестерпимоХочется нырнуть с обрываИ исчезнуть навсегда.

Хадди Ледбеттер и Джон Ломакс. «Спокойной ночи, Айрин»

МАМЕ И ПАПЕ,

объяснившим мне, что песни — удел птиц, а потом обучившим меня всем известным мелодиям и большей части слов.

По западным склонам гряды Орегонских гор… видишь: с воем и плачем вливаются притоки в Ваконду Аугу…

Сначала мелкие ручейки среди клевера, конского щавеля, папоротников и крапивы… они то появляются, то исчезают, постепенно образуя будущие рукава. Потом сквозь заросли черники, голубики, брусники, ежевики ручейки сливаются в речки. И наконец, уже у подножий, мимо лиственниц и сосен, смывая обрывки коры и нежной хвои, — среди зелено-голубой мозаики серебристых елей — начинается настоящая река, вот она обрушивается футов на пятьсот вниз, и видишь: спокойно стекает в поля.

Если взглянуть с шоссе, сначала она кажется потоком расплавленного металла, словно алюминиевая радуга, словно ломоть ущербной луны. Но чем ближе подходишь, тем острее чувствуешь влажное дыхание воды, видишь гниющие, сломанные ветви деревьев, обрамляющие оба берега, и пену, которая равномерно колышется, повинуясь малейшей прихоти волн. А еще ближе — и видна уже только вода, плоская и ровная, как асфальтовое покрытие улицы, и лишь ее фактура напоминает плоть дождя. Ровная улица сплошного дождя, даже в периоды наводнений, а все потому, что ложе у нее гладкое и глубокое: ни единой отмели, ни единого камня, ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, лишь круговерть желтой пены, несущейся к морю, да склоненные заросли тростника, который упруго дрожит при беззвучных порывах ветра.

Ровная и спокойная река, скрывающая саблезубые челюсти своих подводных течений под гладкой поверхностью.

По ее северному берегу пролегает шоссе, по южному — горный кряж. На расстоянии десяти миль через нее нет ни одного моста. И все же на том, южном, берегу, словно нахохлившаяся птица, сурово восседающая в своем гнезде, высится старинный деревянный двухэтажный дом, покоящийся на переплетении металлических балок, укрепленных песком, глиной и бревнами. Смотри…

По оконным стеклам бегут потоки дождя. Дождь пронизывает облако желтого дыма, который струится из замшелой трубы в низко нависшее небо. Небо темнеет от дыма, дым светлеет, растворяясь в небе. А за домом, на волосатой кромке горного склона, ветер смешивает все оттенки, и кажется, что уже сам склон струится вверх темно-зеленым дымом.

Перейти на страницу: