Порою нестерпимо хочется

-- Я видел Прятку-Безоглядку, Ли, -- потом испуганно косился по сторонам, как бы проверяя, не подслушал ли кто эти страшные новости, -- нет, никого, кроме собак. Но, на всякий случай, я понижал голос: -- Да, сэр. Самая настоящая Прятка-Безоглядка. Черт бы ее побрал. Я надеялся, что у нас больше не будет с ними хлопот. С нас хватило их в тридцатые годы. А теперь, Боже мой...

Тут я умолкал и, покачивая головой, лез за чем-нибудь в лодку, словно и без того было сказано уже достаточно. Или, может, потому, что мне показалось, что это ему неинтересно. Однако я знал, что крючок крепко вошел под жабры. Ли шел за мной по пятам, заставляя себя молчать, пока хватало сил. Опасаясь, что я снова обману его, как на прошлой неделе, когда я рассказал об огромной куропатке с одним крылом, которая могла летать только кругами. Лучше уж он помолчит. Но если я выжидал достаточно долго, он всегда срывался и спрашивал:

-- О'кей, и что же такое Прятка-Безоглядка?

-- Прятка-Безоглядка?! -- Я бросал на него косой взгляд и переспрашивал: -- Ты никогда не слышал о Прятке-Безоглядке? Разрази меня гром. Эй, Генри, черт побери... ты только послушай: Ле-ланд Стэнфорд никогда не слышал о Прятке-Безоглядке. Что ты на это скажешь?

Генри оборачивался в дверях -- там, где он уже расстегнул штаны и кальсоны, топорщится густая шерстка -- бросал на Малыша взгляд, говорящий, что такой маменькин сынок может ни на что не надеяться. "Говорит само за себя". И удалялся в дом.

-- Ли, малыш, -- начинаю я, усаживая его к себе на закорки и направляясь к дому, -- для лесоруба нет ничего страшнее Прятки-Безоглядки. Это одно из самых страшных созданий. Она маленькая, действительно совсем небольшая, но быстрая, о Господи, как ртуть. Она все время прячется у тебя за спиной, и, как бы быстро ты ни оглядывался, она успевает скрыться. Иногда их можно услышать на болотах в безветренную погоду, когда стоит полная тишина. Случается, ты успеваешь заметить ее краем глаза. Никогда не обращал внимания: если немного скосить глаза, когда ты один в лесу, то что-то мелькает? А обернешься -- никого.

Он кивает, глаза огромные, как блюдца.

-- Так вот эта Прятка-Безоглядка все время держится у человека за спиной и выжидает, пока не удостоверится, что они одни -- ее жертва и она. Потому что Прятка-Безоглядка боится нападать на человека, если рядом кто-нибудь есть, -- она совершенно беззащитна, когда вонзает клыки в свою жертву. Поэтому она хоронится у тебя за спиной, пока ты не войдешь в глубь леса, и тогда -- прыг! Набрасывается.

Он, наполовину веря, наполовину нет, переводит взгляд с меня на Генри, который читает газету, и, подумав, спрашивает:

-- О'кей, если она все время у тебя за спиной, как ты узнаешь, что она там?

Я сажусь и пододвигаю его ближе к себе, так, чтобы можно было говорить шепотом.

-- У Прятки-Безоглядки есть одна особенность -- она не отражается в зеркале. Знаешь, как вампиры. Поэтому сегодня днем, когда мне почудилось, что сзади что-то скользнуло, я достал из кармана компас -- вот этот, видишь, как в нем все хорошо отражается, как в зеркале? -- поднял его повыше и заглянул. И черт бы меня побрал, Ли! Я никого не увидел.

Он стоит с раскрытым ртом, и я чувствую, что могу еще долго продолжать в таком же духе, если бы не Генри, который уже хрюкает и держится за живот, не давая мне сохранять серьезное выражение лица. Дальше все происходит, как всегда, когда Ли обнаруживал, что его надули.

-- Хэнк, ах ты, Хэнк! -- кричит Ли и несется к матери, которая награждает нас осуждающим взглядом и уводит его прочь от таких неотесанных вралей, как мы.

Поэтому, увидев, как он прянул от моей насмешки в лодке, я очень удивился, когда сразу же вслед за этим он не закричал: "Ах ты, Хэнк!" -- и не помчался прочь. Все меняется. Хоть он и выглядел все таким же горячим, норовистым и обидчивым, я знал, что ему уже давно не шесть лет. Но за скупыми точеными чертами его лица все еще проступал старый Ли, малец Ли, которого я носил с причала на закорках, прикидывая, сколько он еще будет слушать бред своего сводного брата. Теперь все изменилось. Хотя бы потому, что он закончил колледж -- единственный в этой безграмотной семье, на кого теперь можно указать, -- и образование сделало его куда как более прозорливым.

А кроме того, теперь ему не к кому было бежать.