Порочного царства бог

Снова повисло молчание. Лукас кутался в простыню с таким ожесточением, словно я собирался покуситься на его целомудрие. Я все так же стоял в дверях. Ноги приросли к полу и отказывались покидать светлую и натопленную ванную. Горячая вода быстро остывала — сквозняк уносил испарения в коридор.

— Гхм… — Малек откашлялся, кидая на меня косые взгляды. — Вы по делу зашли, или просто поглазеть?

Я нахмурился. Заняться больше нечем, что ли, как глазеть на тебя просто так?

— Мойся, и поедем в город за новым пальто. У меня как раз появилась пара часов свободного времени.

— Я снова вынужден отказаться, лорд, — оторопело промямлил Лукас. — У меня нет с собой…

— О деньгах не думай. Купим их в счет твоего будущего гонорара. Или ты собрался писать обо мне бесплатно?

Я приготовился уговаривать его и дальше, но тот насупился и покорно склонил голову.

— Хорошо… А сейчас можете уйти? Вы смущаете меня.

— Конечно. И не будь таким легкомысленным, Малек. Закрывайся в следующий раз на замок!

— Но его нет, лорд Кавендиш! — журналист так возмутился, что слегка уронил свой щит, приоткрыв кусочек тоненькой белой шеи. — Ни замка, ни щеколды — я проверял!

Хм. Ну да. Я ведь живу один, от кого мне закрываться?

Так и не придумав достойного ответа, я сделал неопределенный жест рукой и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Надо будет поручить Армстронгу вделать замки, и не только в ванной, а во ВСЕХ комнатах. А то в последнее время я и сам себя смущаю…

***

Разговоры о любви

— Армстронг, — предчувствуя непростой разговор, строго оклинул я слугу. — Отвезешь нас с Мальком в Сити. Нужно кое-что прикупить.

Мужчина сидел у крыльца и тщательно начищал мои ботинки. При моих словах он медленно отложил в сторону щетку с башмаком и наградил меня полным осуждения взглядом.

— Не твое дело! — разозлился я. — И вообще, если будешь продолжать в том же духе, я найму отдельного кучера! И камердинера…

Вот и поговорили. Такого оскорбления Арм не мог потерпеть. Он рассерженно рыкнул и снова взял в руки ботинок, напоследок издав последний, усомняющийся вздох.

А вот найму. После второй горничной и секретаря мне уже ничего не страшно! Где это видано, оправдываться перед собственным дворецким?!

Кстати, что касается ботинок…

— Держи, — я положил перед свежевымытым Мальком, скромно скукожившимся на самом краю дивана, собственное пальто. А другой рукой поставил перед ним женские полусапожки.

— Роза согласилась одолжить тебе свои туфли, пока мы не купим новую пару.

У того даже глаза на лоб полезли.

— Да как вы?..

— Я понимаю, что это выглядит, как оскорбление, но другой подходящей тебе обуви в доме не нашлось. В моей ты утонешь, в огромных колодках Арма — тем более.

Лукас задумался. На его лице отразилась внутренняя борьба, а потом он быстренько придвинул к себе сапожки и вставил в них ноги. Я и глазом моргнуть не успел. Ох ты, какой!

— Ничего, это ведь только до тех пор, пока мы не доедем до магазина, — спокойно заявил он, и я опять поразился.

Любой уважающий себя мужчина скорее согласился бы пойти по улице босиком, чем надеть женскую обувь, этот же… Впрочем, дело хозяйское. Наверное, уже вчера без башмака набегался.

А вот щедро скинутое с барского плеча пальто не вызвало у него какого-либо восторга. Согласен, смотрится не очень — даже самая короткая из найденных мной в недрах гардероба модель сидела на журналисте ужасно. Длиной ниже середины икры, по ширине плеч и остального внутрь еще один такой Малек поместился бы… Шляпа села низко, почти до самых бровей. Штаны и рубашку я не стал ему предлагать, хотя следовало бы — свои-то не особо свежие после вчерашних приключений… Но ничего, это мы исправим.

— Ну что, готов? — я наблюдал за его безуспешными попытками устроиться поудобней в чужой просторной одежде. Когда корреспондент двигался по комнате, казалось, что это не Малек ходит в пальто, а наоборот — пальто таскает неизвестно как затерявшегося в нем человечка.

— Готов. Только одолжите мне перо и пару листов бумаги, пожалуйста. Не хочу терять время даром.

Я хмыкнул и мы отправились в кабинет за пишущими принадлежностями. Вот, что значит трудолюбие и увлеченность своим делом! А я, вместо того, чтобы работать, битый час ерундой страдаю. Хотя нянькой, вроде, не нанимался…

Проходя мимо зеркала в прихожей, я увидел наше отражение и чуть было не рассмеялся. Картина маслом — Клифф Кавендиш и его уменьшенная недоработанная копия.

Эх, Лукас, Лукас. Ну просто комедия, а не джентльмен. Хорошо, что я тебя все-таки не выгнал. Такие, как ты — на вес золота, особенно для не до конца вышедших из депрессии субъектов. Поднимаешь настроение одним своим внешним видом!

Малькольм заметил мою реакцию и нахмурился. Стал еще более несчастным и потерянным, чем когда-либо. Я оборвал веселье. Захотелось как-то утешить его, ободрить.

— Ладно, не бери в душу, — мы вышли из дома и направились в сторону ожидающего нас экипажа. На улице ярко светило солнце, отражаясь в лужах прошедшего ночью дождя. В кладбищенском лесу пели птицы, намекая на скорый приход весны — в общем, поездка обещала быть более, чем приятной.