Порча

– Круто, – оценила Марина, потеснившись, чтобы не мешать химику. Паша отфильтровал раствор и вылил в широкую посудину. – Теперь нужно вынести его на холод. Сульфат натрия кристаллизируется.

В кабинет вошла Нина Тихоновна. Учителя поздоровались.

– Видите, Марина, какой у вас хлопец растет! Мозговитый.

– Вижу. – Марина похлопала Пашу по плечу. – Ладно, пойду я. Для меня это все непостижимо.

– Вы во сколько дома будете? – шепнул Самотин.

– В четыре, – так же шепотом ответила она.

– Я буду к пяти.

«А если сбежать? – раздумывала Марина, вышагивая по гостиной. С сумерками вся уверенность испарилась. Тени заполонили квартиру и мысли. – Уволиться, уехать к маме? Я жила спокойно столько лет, разве что сны… сны…»

В телевизоре фальшиво рыдала героиня ток-шоу.

«Что у нас в наличии? Сумасшедшая училка и одухотворенный мальчишка? И какая-то сраная соль? Солью победить силу, которая свела с ума Тамару Павловну, Игнатьича, слуг Стопфольда? Силу, оживляющую мертвецов? Которая нас, как мух, как тараканов…»

Она не закончила мысль. Зябко поежилась и обхватила себя руками.

Защебетал звонок.

Пунктуальный Самотин прибыл, а с ним – патлатый и нескладный Нестор Руденко. Очередной свидетель инфернальных чудес.

– Драсьте, Марина Фаликовна.

– Привет.

Мальчики вошли в коридор. Лица – забавно-суровые. Залюбуешься.

– Разувайтесь, проходите на кухню. Чай, кофе?

– Чай, – хором сказали гости.

Возникшую неловкость Марина старалась побороть, звеня чашками. Ученики сели за стол. У Руденко из дырявого носка торчал мизинец. Славная команда охотников за привидениями.

– Это правда? – спросил Руденко. – Паша мне рассказал.

– Правда, – стыдливо кивнула Марина.

– Вы отрубили голову гремлину?

– Так получилось.

– Охереть!

Паша пихнул товарища локтем.

– Простите. Офигеть. И его башка превратилась в дохлых ос? Как в рассказе Паши негр превращался в крабов? Ребята, вы не разыгрываете меня?

– Ты же был в подвале, – напомнил Паша.

– Да, но…

– Мне самой не верится, – сказала Марина. – И я не хотела, чтобы вы в этом участвовали.

– Вы не волнуйтесь, Марина Фаликовна, – сказал Руденко. – Мы вас в обиду не дадим. Мы – парни простые. Джинн так джинн. Наваляем джинну. – Он вынул из кармана потрепанный листочек, отдал Марине.

Она пробежала глазами по списку: «Шиммер и Шайн», «Любовные грезы», «Легенда о злом великане», «Новые приключения Аладдина», «Аладдин и смертельная лампа», «Седьмой джинн», «Джинн в микрорайоне», «Зови меня Джинн», «Джинна вызывали?», «Гариб в стране джиннов», «Бернард и джинн».

– Что это? – спросила она.

– Я составил список фильмов, в которых мелькали джинны, – Руденко выпятил грудь, – так сказать, изучить врага. Хотя там много мусора и девчачьей чуши.

Марина воззрилась на бумажку:

– «Шахерезада»? «Волшебная история Жасмин»?

Грудь «сдулась».

– Есть еще мюзикл с Киркоровым, но я его не стал включать.

Три фильма из списка были Марине знакомы: советские «Волшебная лампа Аладдина» и «Старик Хоттабыч», и российская комедия с Толоконниковым. От названий повеяло домом, уютными вечерами у телевизора.

– «Багдадских во́ров», – сказал киноман, – аж восемь фильмов.

– Воро́в, – автоматически переставила Марина ударение. – Ты думаешь, нам это пригодится?

– Я бы подстраховался. Ниже, через пробел, ужастики.

– Тоже про… них?

– Да, смотрите. «Святилище красных песков», «Джинн» Тоба Хупера, «Джинны», «Давно умерший», «Лампа». В Турции сняли несколько картин: франшиза «Даббе», «Зараженный», «Кафир». Но самый жирный – «Исполнитель желаний». Особенно первые две части с Эндрю Дивоффом.

– И как джиннов побеждают в кино?

– Хитростью, – пожал плечами Руденко. – Но обычно все погибают.

– Руд, – кашлянул Паша.

– А что? Лучше вообще у них ничего не просить, – он пошаркал ногами, – при всем уважении к вашему прапрадедушке.

Марина сунула список в карман кофты. Столько фильмов она бы не осилила и за месяц. А была ли в запасе хотя бы неделя? Учитывая навязчивые сны… взоры из теней среди бела дня…

– Давайте перейдем к существенному. – Паша приволок на кухню рюкзак. Достал двухлитровую бутылку с мутноватой водой и пластиковый контейнер. – Это раствор соли. А это, собственно, сернокислый натрий.

– Так мало. – Марина взвесила на ладони контейнер. Она ожидала увидеть сыпучий порошок, но глауберова соль напоминала расколотые, потрескавшиеся пластины льда.

– Я попробую еще сделать, – сказал Паша. – Химичка зажилила кислоту.

– Давайте угощаться, – потер руки Руденко.

– Будем это пить? – Марина поглядела на бутылку.

– А что? С Курлыком сработало. Обезопасим себя, а там что-нибудь придумаем.

Марина поставила на стол чашки, Паша налил раствор.

– Совершенно безопасно, – сказал он. – Но ужасно невкусно.

Первый же глоток вынудил организм протестовать. Раствор был отвратительно горьким. Марина стиснула зубы, сражаясь с тошнотой.

– Чел! – Руд раздувал щеки. – Это реальное дерьмо.

Нёбо и язык обволакивала пленка горечи. А она не выпила и трети чашки. Губы пекло.

«Зато похудею», – убеждала себя Марина.

Задребезжал звонок, она сплюнула в раковину, благодарная визитеру за отсрочку этого каторжного чаепития.

– Я сейчас.