Пора предательства

А пес тем временем скрылся за следующим гребнем. Стальные зазубренные острия причинили ему не больше вреда, чем камешки и веточки, которыми швыряются крестьянские дети.

А Ламорик вел своих людей все дальше и дальше в Ирлак.

Пока офицеры обсуждали стратегию и характер земель отсюда до Ферангора, Дьюранд по-прежнему корчился от боли, куда более мучительной, чем боль в сломанных костях. Надо поворачивать! Но поскольку Ламорик и его советники твердо решили идти вперед, ему оставалось лишь смотреть в оба и скакать рядом с Бейденом в последних рядах Ламориковой гвардии.

А сидеть в седле было по-прежнему тяжело. Бутылка Хагона скоро опустела. Приступы боли у Дьюранда сливались в единое тягостное полузабытье — он словно бы вновь качался на волнах или барахтался в холодных объятиях Сильвемера.

Очнулся он словно от удара молнии: на плечо, выхватывая молодого рыцаря из серого тумана видений, опустилась какая-то тяжесть. Острые, точно иголки, когти впивались в тело. Черные крылья били по лицу. Мышцы Дьюранда свело от боли. Он не мог ни отшатнуться, ни бежать. На каждом плече у него сидело по грачу.

Острый, точно кинжал, клюв почти утыкался в череп Дьюранда.

— Наконец-то, наконец-то близится долгожданный час, когда решатся все судьбы.

Шепот вился вокруг головы, как надоедливая муха.

— И судьба нашего бедного герцога: кто он — король или падаль, — добавил второй грач. Из перьев у него ползли личинки червей, копошились у самого носа Дьюранда. В голове Дьюранда так и звучал мерзкий шепот. Уж скорее бы и правда герцог вместе со своими тварями превратился в падаль!

Пока молодой человек дремал, армия словно превратилась в туманное облако, из которого доносились голоса. Сколько бы времени сейчас ни было, низкие тучи и морось почти задушили рассвет.

— Сколько мы ждали, братец?

— Я бы начал отсчет с того, как первый шепот повел нас на север.

— Сон! За три луны до Радоморовой битвы в Хэллоудауне.

И сами Грачи, и все их игры давно уже стояли у Дьюранда поперек горла, но что ему, скрученному болью и потрясением, оставалось, кроме бессильной злобы?

— Всего лишь улыбка во сне. Ночь за ночью.

— Мы тебе не рассказывали, сэр Дьюранд?

Молодой рыцарь скривился и прорычал:

— О чем вы говорите…

— Человек, который улыбался. И ждал. Запертый в каменной ночи.

— Разве мы не рассказывали?

— Окутанный паутиной. Покрытый ковром пыли. Он шептал. И мы слышали каждое слово.

Мерзкий шепот роился в голове Дьюранда, и тот вдруг мимолетно увидел их — двух колдунов за триста лиг к югу отсюда. Берхард рассказывал истории про павших жрецов, что бродят по пустынным местам, по заброшенным кладбищам. Грачи!

— Могли ли мы не прийти?

— Вы просто спятили! — рявкнул Дьюранд. Что за дьявол мог призвать этих гнусных тварей? Уж только не Радомор. По их же собственным словам, они двинулись в путь на север, когда Радомор был еще героем — счастливо женатым наследником, что скачет во главе королевского войска.

Серое небо за колонной шагающих солдат потемнело. Дьюранд силился сделать хотя бы глоток воздуха. В этих проклятых когтях он просто-напросто утонет на суше, на глазах у тысячи человек.

— Порывистость — порывистость и любопытство давным-давно уже владели нашими пылкими сердцами. Но едва мы достигли северных земель, как нас приветствовали звуки битвы. Вереницы алых соколов и черных ворон.

— Законный король лежал на поле!

— А нам-то какое везение! Удача за удачей!

Они трещали и похвалялись, а небосвод вспыхивал при каждом биении сердца Дьюранда. Когти колдунов пронзали его, точно острые вертела. Легкие были на пределе.

— Дьяволы! — прохрипел он.

— И мы были верны в нашей любознательности, мы подбирали каждую кроху, что лежала у нас на пути. Играть с законными королями! Кто бы усомнился в том, что это — дар судьбы?

Дьюранд умудрился сделать еще пол вдоха.

— Вы за все заплатите!

— Ах, Дьюранд! Какой сюрприз тебя ждет! Ты и не догадываешься. Жизнь тупого стада, она не для нас.

— Катитесь к черту!

Он едва сумел разжать зубы, чтобы промолвить эту фразу.