Попытка вторжения

Гру подхватил чужой меч — довольно длинный, но легкий, со странной «клювастой» рукоятью. С размаху рубанул сларагерва, что пытался достать своим клинком поджатую в мешанине тел буроватую ногу-лапу Лоуд. От удара по голове череп врага не лопнул — хвостач лишь заорал и, хватаясь за стесанное ухо, обернулся к мальчишке. Гру, дивясь никчемности меча, попробовал рубануть еще раз — хвостач парировал, изогнутые клинки со звоном скрестились. Гру отпрыгнул за «банку», сообразил, что меч заметно погнулся. Ну, определенно без ублёвка-насмешника Логоса здесь дело не обошлось. От носа надвигался второй хвостач — с распоротой до кости щекой, отодранным гребнем, зато аж с двумя мечами. Уворачиваться от двоих в переставшей быть знакомой салми было сложно — мешали мертвые и раненые гости — один из недобитков уже пытался ухватить мальчишку за штаны. Видимо, опять придется за борт прыгать. Гру вскочил на «банку», завопил, пугая врагов мечом, но хвостачи подступали, не стесняясь шагать по своим мертвякам. Из груды тел на носу выбралась Лоуд, в движении меняя облик, уже сисястой красавицей-брюнеткой обняла со спины одного из хвостачей. Томно подмигнула Гру — ногти обеих рук — острые, крашеные кармином, рванули горло врага, обнажая дергающуюся трубку трахеи…

…Тут Гру сшибло чьим-то ударом в воду — успел увидеть хозяина — тот перелетел через салми уже на другой «стручок» — следом ломились разъяренные хвостачи, их было уже поменьше, но все равно шмондец еще сколько…

…Погружаясь в зеленоватую полутьму, мальчик осознал, что ему отрубили ногу — левую голень жгло невыносимо. Гру из последних сил удержался от крика и норовящей хлынуть в легкие морской солености, глянул в воду — нет, мутного облака крови и дергающегося обрубка не видно. На месте нога, но что ж больно так⁈

…Вынырнул, кривобоко поплыл к лодкам: салми, сцепившаяся с парой «стручков», дрейфовала к середине бухты. Вокруг плавали весла, щепки, рыболовный мешок, под зеленцой волн неспешно уходил в глубину мертвый сларагерв: колыхались складки штанов-парусов, тянулась темная струя из пронзенного бока — исправно работал своим тичоном хозяин…

…На этот раз Гру забирался в родную барку с большим трудом — левую ногу впору и вправду отрубать — стоит шевельнуть, такая боль пронзает, что хоть борт грызи…

…В салми было спокойно: Лоуд-Своя-Тетка сидела на спине хвостача и додушивала врага веревкой от якоря.

— Жив, ословод? Не зевай, сейчас опять сюда перескочат. Упорны шмондохвосты, этого не отнять.

Гру с трудом сполз через борт на грудь мертвяка — от того и от дохлого жутко воняло…

…На соседнем «стручке» четверо сларагервов пытались зажать Укса. Бывший десятник отчего-то не спешил вновь перескакивать на барку — оборонялся возле мачты. Сверкал наконечник жуткого дротика, враги подступать опасались, момент выжидали. Внезапно Укс сам скользнул к ним, сделав два танцующих шага по узенькому борту лодки, оказался на корме, прямо на телах, мертвых и сильно пораненных, забалансировал… и неловко выронил тичон за борт… Взревев, хвостачи бросились на безоружного врага. Бывший баред на миг замер в нерешительности, потом взмыл в воздух, словно у него вновь отросли крылья, и повис на ванте, качнулся живым грузом… Легковесный и неустойчивый «стручок» с носом, перегруженным мертвыми и атаковавшими бореда живыми хвостачами, черпанул воды и стремительно начал опрокидываться на бок…

— Ловко, — одобрила Лоуд, спихивающая за борт раненого сларагерва — тот тщетно упирался окровавленными руками. — Сейчас купаные к нам полезут. Ты здесь, я в ту сморкашку…

Оборотень перепрыгнула на уцелевший «стручок»…

Гру дотянулся до меча — оказался такой же клинок, как утопленный, только погнутый в другую сторону и на деревяшках рукояти какая-то руна выжжена.

— Не зевай! — вдохновила хозяйка и двинула веслом по голове пытавшегося приблизиться к лодке хвостача — пловец ушел под воду, вынырнул, пробулькал свою «сларагерва»…

— Не тонут, — озабоченно признала Лоуд. — Вон еще один плещется. Цепучие, закудхаемся добивать.

— Другие лодки наплывут, — пробормотал Гру, пытаясь удобнее устроить перебитую ногу — полено-поленом, а болит, хоть ори.

— Справимся, — заверила оборотниха, вновь примериваясь веслом. — Хозяин не шибко утомился, да и эта «Коза» ющецовая на себя часть хвостачей возьмет.

За борт салми ухватились руки — в одной был зажат все тот же хвостачий меч — невидимый купальщик пытался забраться в барку. Гру присмотрелся: нет, точно не боред, — у хозяина пальцы тонкие, даром что сплошь шрамы и мозоли. Показалась макушка чужака, понятно, бритая с мокрым хвостом-гребнем. Гру попытался сесть, взмахнул мечом: помнил, что черепа у хвостачей крепкие, потому целил по рукам. Клинок опустился — сларагерв ахнул, но удержался. Гру выругался, рубанул повторно изо всех сил — от одной из ладоней врага отвалился и повис на коже палец — хвостач с воплем отдернул расплющенные лапы, исчез за боротом.

— Это не меч, а железка подзаглотная, — сдерживая стон, сообщил мальчик.