Попытка возврата

Хутор Мищука, который мы поверхностно оглядели издалека еще дней шесть назад, был довольно крупный. Два больших дома, да овинов с прочими сараями еще штук восемь наберется. Плюс баня. И где в этот момент могут ныкаться боевики, сказать крайне затруднительно. Поэтому, даже имея преимущество в силе, атаковать их в лоб просто глупо. Нам живые «языки» нужны, а не трупы. Отослать НКВД в оцепление и работать чисто тремя террор-группами… Так сначала и думали, но вот посланный в разведку Шмель со своими ребятами доложил, что народ по хутору ходит. Причем активно ходит. То есть скрытно сработать не получится — кто-нибудь из домашних обязательно заметит странные передвижения по своей вотчине. До ночи ждать — тоже не с руки. Значит, нужно как-то всех хуторских собрать, но при этом не особо будоража спрятавшихся поляков.

Вот я и подумал, а что может быть естественней в такой обстановке, как ни приезд нового уполномоченного НКВД? Старого-то какие-то прячущиеся по кустам подлюки в госпиталь спровадили. А я буду новым. Приеду, как и положено, с водителем, роль которого исполнит Гек, и еще одним чекистом в исполнении Шарафутдинова. Подкатим, громогласно всех соберем, может, даже слегка поругаемся. Чуть-чуть поагитируем за советскую власть. Намекнем на желание халявы в виде деревенских деликатесов. Сидящие на хуторе поляки, конечно, насторожатся, но все их внимание будет приковано к новоприехавшим. Но мы их провоцировать не будем. Не станем даже близко подходить к домам. Просто, после общих наездов, намекнем хозяину, что нам еще полдня мотаться и нехило бы представителям власти что-нибудь собрать на дорожку. В общем, изобразим себя именно такими, какими нас «мельниковские» пропагандисты рисуют. И всяко-разно с полчаса внимание хуторских я на себе удержать смогу. По расчетам, за это время Болотников со своими людьми блокирует хутор на дальних подступах, а группы Шмеля и Кима начнут стягивать кольцо, проводя тихую проверку разных там овинов и гумнов. Вот так и выясним, где именно скрываются диверсанты. После чего последует внезапная атака. Не исключено, конечно, что они сидят в каком-то замаскированном подполе, но это мы уже на месте разъяснять будем.

Поэтому, забрав фуражку у лейтенанта и напялив ее на себя (маловата оказалась, зараза), скинул комбез и пошел к ГАЗ-67, на котором прикатил Болотников. Там уже расположились мои ребята. Гек, усевшись за руль, по-хозяйски оглядывался, попутно взмахами руки отгоняя ефрейтора — водителя, у которого пять минут назад отобрал погоны и его авто:

— Ну чё ты страдаешь? Ничего с твоим «козликом» не случится. Иди, иди отсюда. Вон, водилы грузовики маскируют — двигай, помогай!

Для водителя командирской машины, который в неуставной армейской иерархии занимал особое положение, такой совет был сродни прямому оскорблению. Но чернявый ефрейтор все равно не уходил и глядел на нового водилу скорбными глазами. Немного помявшись, он в конце концов выдал то, что его терзало:

— Вы, товарищ лейтенант, с коробкой — помягче. И передний мост, если включать будете…

Услышав жалобные напутствия и поняв чувства чернявого, я, пристегнув наконец лейтенантские погоны к своей гимнастерке, хлопнул его по плечу:

— Не журись, боец. Вернем тебе машину в целости и сохранности. А сейчас — что тебе Болотников приказал?

Ефрейтор вытянулся:

— Находиться с другими водителями и ждать команды!

— Вот и находись!

Видимо поняв, что нехорошие пришельцы, забравшие его «ласточку», слушать никаких советов не собираются, водитель козырнул и поплелся к своим коллегам. А я, глядя, как последнее отделение спешенных бойцов исчезает в лесу, достал сигареты и предложил:

— Сорок минут бамбук курим, потом выдвигаемся. За это время как раз все выйдут на исходные. И… Гек, что ты там ерзаешь?

— Сцепление туговато…

Критически окинув взглядом Леху, вынес вердикт:

— Не кипеши. И вообще — дареному коню в зубы не смотрят. Так, про что я? А! Ребята выйдут на позиции и осмотрятся. Нам тут езды минут двадцать, так что к часу дня мы должны будем торжественно подъехать к хутору. Шах…

Сидевший сзади Шарафутдинов сунул голову между нами и спросил:

— Чего?

— Помни: ты — страшная нерусь, дослужившаяся до сержанта, и с фамилией такой забубенистой… к примеру — Сапармурадов. Ругаешься, путая татарские и русские слова. Эх, жалко, у тебя висячих усиков нет, да и вообще мордой подкачал — не очень-то на потомка Чингисхана похож… Точнее — совсем не похож. Скорее на испанца… Ну да ничего. Главное — глядя на баб, сально улыбайся и бормочи что-нибудь по-татарски.

Марат на эти слова возмутился:

— Сам ты мордой не вышел! И с чего бы я на Чингисхана был похож?

Я хмыкнул:

— А кто мне тут свой род к нему возводил и себя Чингизидом называл? — Видя, что Шах пытается что-то сказать, я взмахом руки остановил его и продолжил: — Да ладно, скандальный потомок великого предка, не дуйся, но помни — за тобой тетки и девчата. Они должны собрать детей вокруг себя и пугаться изо всех сил. И чтобы ни один постреленок из-под мамкиной юбки не выбрался.

Шарафутдинов кивнул:

— Сделаем…