Попытка к бегству

Он сделал огромный бутерброд из булки, сыра, кильки в томатном соусе и ломтика помидора, после чего налил себе «Колы». К счастью, коньяка не было. Стаканы с «Охтой» в руках у ребят не вызывали никаких эмоций.

— Спокойнее! — сказал из угла знакомый голос. — Это не еда, а закуска!

— Я без обеда, — он откусил кусок и поднял глаза. — Какие люди!

Загорелый, отдохнувший Полянский весело улыбался.

— Здорово!

— Привет! Ты когда выходишь?

— Уже в понедельник. Шел мимо и нарвался на Виталю!

— Ладно, — Югов поднял свой стакан, — потом поговорите! У нас есть повод! Виталя! Хорошо тебе отдохнуть и ни разу за отпуск о работе не думать!

Ледогоров пробрался к Полянскому.

— Как дела?

— Отлично! Взял Жанку в охапку и рванул дикарем в Абхазию.

— Ну, ты рисковый парень.

Все закурили. Сизый дым начал заполнять кабинет.

— Откройте дверь!

— Артур еще здесь!

— Да пошел он на …! Открой!

— Извини! — Ледогоров отвлекся. — Хорэ! Мужики! Не нарывайтесь! Уйдет и откроем!

Несмотря ни на что, ему было немного жалко Артура и не хотелось ставить его в совсем неудобное положение.

— Так как Абхазия?

— Очень хорошо! — Полянский взял со стола веточку укропа и сунул в рот. — Цены мизерные. На Россию все молятся. Правда, после войны ни хрена не восстановлено, но море — есть море.

Народ гудел все громче и громче.

— Виталя! У тебя что с рукой?

— С рукой? Ничего.

— А почему не наливаешь?

Ледогоров плеснул себе еще «Колы».

— Я в перестрелке копаюсь. По твоей земле, кстати.

— Ну, я включусь, с понедельника.

Дышать стало совсем нечем. Несмотря на открытое окно, все взмокли от жары.

— Да откройте же вы дверь! Задохнемся!

Ледогоров посмотрел на часы.

— Серега! Мне пора! В понедельник поговорим. — Он начал вылезать. — Мужики! Я посмотрю сейчас, где Артур! Виталя! Хорошо тебе отдохнуть!

Дверь кабинета Вышегородского была опечатана. Ледогоров заглянул обратно.

— Все нормально! Проветривайте! Только не орите сильно!

Небо стало серо-зеленым. По прежнему парило. Опаздывая, он бегом пересек забитый пятничной пробкой Литейный, нырнул в проход-няк возле почты и оказался на Моховой. Юлька демонстративно стояла на улице, поглядывая на часы. В очередной раз кольнула собственническая гордость за ее сногсшибательную фигуру.

— Опаздываете, мужчина, — она нахмурилась. — Не боитесь, что уведут девушку?

Он обнял ее.

— Нет. Не боюсь.

— Правильно, — она нашла его губы.

Проходящая пожилая пара смотрела на них с улыбкой. Ледогоров с трудом перевел дух. Внутри все дрожало. Он чувствовал себя как школьник после первого настоящего поцелуя.

— Куда пойдем?

Она посмотрела на него снизу вверх.

— Конечно домой! И по-быс-трее!

Сгущалась вязкая вечерняя мгла. Снова невесть откуда взявшийся ветер шелестел над головами уставшей от жары листвой.

* * *

Ночью по городу идет гроза, разгоняя царящую дневную духоту, дождевыми потоками отбивая чечетку по железу остывающих крыш и стеклу запыленных окон. Электрическими дугами эротично выгибаются в темном небе молнии. Юлька плотнее прижимается к нему, касаясь губами небритой щеки.

— Можно я тебя спрошу?

— Нет.

— Что нет?

— Я тебя не люблю.

Она слегка кусает его за щеку.

— Больно?

— Нет.

— Врешь.

— Вру.

— Будешь вредничать — я тебе ухо от кушу.

Красная дуга ослепительно сверкает за раскрытым окном. Кто-то смеясь пробегает через двор, цокая каблуками.

— Ты меня сразу полюбил?

— Нет.

— А что ты подумал, увидев меня в первый раз?

— А ведь трахает ее кто-то.

Она прижимается сильнее, больно впиваясь в него ногтями.

— Не думай больше об этом!

— Не думаю.

Удар грома сотрясает стены.

— Чего ты хочешь больше всего на свете?

— Честно?

— Честно.

— Выпить.

Она вскидывается, наклонившись к его лицу.

— А меня?

— Ты же просила честно.

— Мог бы соврать.

— Хорошо, теперь буду врать.

— Не надо.

Кажется, ливень заполняет все пространство за пределами комнаты, оглушительно шурша в проеме «колодца».

— Ты меня любишь?

— Нет.

— Ты меня хочешь?

— Нет.

— Ты врешь?

— Нет.

— Врешь!

— Ты же сама просила.

— За-гры-зу!

Хорошо разговаривать в темноте. Никто не увидит, как ты улыбаешься.

* * *

— Саня, возьми тапочки!

— Спасибо, я так.

— Одень, говорю! Я еще полы не мыла!

В прихожей «хрущевки» не развернуться. Юлька прижалась к стенке, высоко подняв мешки с продуктами.

— Проходи уже куда-нибудь, пока не передавил все.

Протискиваясь, он наткнулся ладонью на ее грудь.

— Не сейчас. Боюсь — родители не поймут.

Он фыркнул.

— Здорово, Саня! — Анатолий Палыч поднялся из кресла. — Как дела?

У него была крепкая заскорузлая рука профессионального шофера.

— Да все — ничего. Бьемся помаленьку.

— Мама! Куда продукты?

— На кухню неси, доча! — Александра Михайловна вынырнула из дверей с полотенцем в руках. — Ты взял тапочки? Молодец. Сейчас уже обедать будем. Посидите пока с отцом.