Попытка к бегству

— Не звоните! — голос уже «проснулся» и приобрел окраску. — У нас ничего не течет!

— Но у нас-то течет!

Ледогорова с Юлькой заливали месяц назад и роль разгневанного соседа удавалась без труда, но строгое жюри явно не торопилось присудить ему «Оскара».

— Я уже сказала — у нас все нормально. Уходите.

Полянский снова прислушался у замочной скважины.

— Не одна, — шепнул он.

Ледогоров сделал еще одну попытку.

— Девушка! Откройте! Я милицию вызову!

Воцарилась пауза.

— Вызывайте кого хотите!

Полный провал. Полянский усмехнулся и снова нажал кнопку. Противный, резкий звонок резал утреннюю тишину. Хозяйка выдержала только три минуты.

— Охерел, козел? Убирайся!

Ее тон качественно изменился.

— Вера! За такие слова пятнадцать суток положено! — Полянский отпустил кнопку. — Открой, милиция.

Снова пауза. Видимо, в квартире совещались.

— Не знаю, какая вы милиция! Сначала одно говорите, затем другое! Я не пущу.

— Вера! Не дури! Мы дверь сломаем!

— Не имеете права! Я буду жаловаться!

— Имеем! Открой! Поговорить надо!

— Я вам не верю! Вы из шестьдесят третьего?

Ледогоров усмехнулся.

— Ну наркота уже точно в унитазе, — шепнул он Полянскому. — Мы из Архитектурного РУВД! Можете туда позвонить…

— Не знаю я ничего…

— Серега, пора понятых и ломать.

Полянский кивнул. Действующие законы как ни странно разрешали ломать двери, в случае воспрепятствования проведению обыска. Но только в присутствии понятых, которые могут подтвердить отказ открыть двери и проследят, что опера с порога не разбрасывают по квартире пакеты героина. Дверь сто восьмой квартиры без вопросов открыла красивая женщина в черном шелковом халате.

— Здравствуйте. Милиция. Вы не могли бы поприсутствовать в качестве понятого при…

— Нет.

— Почему?

— Не хочу ни во что ввязываться.

Дверь захлопнулась. Полянский еще секунду постоял.

— Спасибо. Чтобы вас ограбили и изнасиловали.

На лестницу пробились первые солнечные лучи. Видимо ливень притушил торф и засилья дыма сегодня не предвиделось.

— Милиция. Вы не могли бы поприсутствовать…

— Не, извините мужики, мне на работу.

— Милиция. Вы не могли бы…

— Ой, я болею.

— Милиция…

— Нет, нет. Ничего не могу.

Ледогоров стоял в душном полумраке лестничной клетки, жал из вредности на кнопку звонка и переполнялся знакомой периодически каждому оперу ненавистью ко всем гражданам, которые хотят от милиции всего, не желая в нужный момент пошевелить и пальцем. Полянский уже спустился на этаж ниже. За дверью слышались шаги и возня. Ледогоров думал о том, что можно было придумать что-нибудь еще: привлечь Любашева, или подключить местного участкового. Серега вернулся. С ним был явно отставной военный лет шестидесяти и дворничиха в рабочем жилете.

— Наш «концерт» привлек внимание председателя ЖСК, который согласился нам помочь.

Ледогоров мрачно кивнул, не отпуская звонок.

— Сам бог велел. Насдавали квартир бандитам.

Отставник робко пожал плечами.

— Разве же уследишь.

Его желтая рубашка на глазах темнела от пота.

— Откройте! — Полянский стукнул в дверь ногой. — С нами председатель ЖСК. Он подтвердит, что мы из милиции!

— Хватит стучать! Козел!

Голос стал нагло-развязным.

— Кажись, ширнулась, — Серега повернулся к Ледргорову. — Давай «монтажку».

Предусмотрительно взятый из машины инструмент стоял прислоненный к стенке. Ледогоров изучил замок.

— Обыкновенный. Я отожму, а ты вдарь. Как там у Андрюхи?

— Вроде ничего не кидали. Может, позвать его?

— Он без ствола. На хрен нужен.

— Нашел кого взять.

— Да из башки вылетело. Понятые, отойдите подальше. От греха…

Разговаривая, Ледогоров прилаживал монтировку в щель напротив замка. Дверь, к счастью, открывалась вовнутрь. Ухало в голове. Тело покрылось испариной. Полянский встал напротив дверей, выставив перед собой пистолет и перенеся вес на одну ногу. Понятые отошли к самому выходу на лестницу. Как всегда, до предела обострился слух. Было слышно, как внизу плачет ребенок, пиликает какая-то компьютерная игрушка и шипит на сковороде масло. Одной рукой монтировку было не удержать. Ледогоров сунул ПМ за пояс и изо всех сил потянул импровизированный рычаг.

«Все-таки надо было позвать Мальцева и отдать ломик ему».

Дверь заскрипела под давлением. Хрустнул колющийся в щепки косяк.

— Давай!

Полянский прыгнул вперед и, вложив вес тела, врезался ногой в дверь около замка. Ослабленный рычагом косяк поддался, с глухим стуком упала какая-то часть замка, дверь распахнулась.

— Лежать! Милиция! — заревел Ледогоров и, рванув пистолет, ворвался в квартиру.

Поднявшееся во всей красе солнце било через окна прямо в глаза. Пахло пылью и свежесваренным кофе. На фоне слепящих лучей мелькали тени. Оглушительно визжала женщина.