Попугай в пиджаке от «Версаче»

Леня осторожно вышагивал по гостиной, стараясь не скрипеть половицами. Паркет был старый, возможно, она устроила тайник под полом? Леня подумал еще немножко и решил, что это вряд ли. Старуха была слабосильная, стало быть, для такой работы нужно было ей нанимать кого-то, а она, как уже говорилось, была женщиной осторожной и вряд ли стала бы доверять тайну малознакомому человеку.

А знакомому — тем более, понял Леня.

Неожиданно раздался оглушительный гром.

Леня замер на месте, на лбу у него выступили капли холодного пота.

Что это случилось? Кто-то вломился в квартиру и собирается предъявить свои права на пропавшую картину?

Гром повторился, и Леня понял, что это всего лишь пробили огромные напольные часы с месячным заводом…

Маркиз тихо засмеялся над собственным испугом и подумал о капризах судьбы: хозяйка уже умерла и даже похоронена, а заведенные ею часы все еще бьют, отсчитывая время…

Леня еще раз огляделся. Одну сторону комнаты занимала мебельная стенка — шкаф, сервант, секретер. Такие полированные стенки были модны лет сорок назад, надо полагать, тогда она и была куплена. Другую сторону занимал массивный комод, а на нем старинные бронзовые часы, которые, в отличие от напольных, не ходили. Над часами висели картины — пейзажи и небольшие натюрморты, дальше была дверь, вдоль следующей стены стоял большой продавленный диван, покрытый выцветшим покрывалом, рядом — столик, на нем — старомодный телефонный аппарат.

Маркиз подошел поближе и сел на диван, ближе к столику. Сразу стало ясно, что это было любимое место хозяйки — старые диванные пружины отозвались глухо и печально. Столик рядом, только руку протяни, на него можно поставить чашку чаю, очки положить, лекарство… Телефон опять же рядом, вставать не нужно… Именно с этого места удобнее всего было смотреть телевизор. Он стоял как раз напротив — хороший, с большим экраном, фирмы «Сони», довольно новый. Так-так. Леня поудобнее откинулся на диване. Значит, старуха проводила тут много времени, сидела себе, чаек попивала, сериалы посматривала, по телефону с приятельницами разговаривала, над родственниками посмеивалась… Очень удобно — все под рукой, все перед глазами…

Маркиз еще раз очень внимательно посмотрел на противоположную стену комнаты. Там, как и везде, висели картины — темноволосая женская головка, освещенная солнцем, называется небось «Южный полдень», гавань в Сорренто, кто же из художников, попадающих в Италию, не рисовал эту живописную гавань… В свое время, проводя довольно много времени с Валерией Сергеевной — музейной дамой, тогда еще только кандидатом наук, — Маркиз многого у нее нахватался. Еще букет роз — о, это уже что-то ближе к импрессионистам, розы яркие, пухлые и нахальные…

А посредине висела икона. Николай Чудотворец. Даже Маркиз сразу же понял, что икона дешевенькая, уж слишком примитивно и грубо был намалеван лик угодника, слишком пустыми глазами смотрел он на Леню…

?Маркиз почувствовал покалывание в корнях волос, он боялся обрадоваться раньше времени, но это покалывание говорило ему, что он на верном пути. Он встал и маленькими крадущимися шагами подошел к иконе. Размер вполне подходящий, двадцать на тридцать, примерно конечно, на глазок. Леня снял перчатки и осторожно прикоснулся к иконе. Ничего не случилось, тогда он снял ее и поднес к настольной лампе, которая стояла на комоде.

Лампа работала, и при свете Маркиз увидел, что икона — вовсе даже не икона. То есть это была обычная дешевенькая бумажная иконка, которые продаются в ларьках при церкви. Кто-то наклеил ее на доску и повесил на стенку. То есть понятно кто — старуха Анна Ермолаевна, хозяйка квартиры. Леня был уверен, что в здравой памяти она ни за что бы этого не сделала, уж слишком дешево выглядела иконка.

Оттягивать дальше было нельзя. Вспомнив о разделочной доске, положенной в сейф банка, Леня вздрогнул. Старуха — та еще бестия. Он глубоко вдохнул и перевернул доску.

Обратная сторона доски была довольно темной — чувствовалось, что на ней оставило свой след беспощадное время. Но сквозь эту тьму явственно проглядывали нежные черты прекрасного девичьего лица.

Леня поднес доску ближе к свету и ахнул.

В ярком свете настольной лампы на него смотрело лицо юной Мадонны, юной итальянки четырнадцатого века, которая вот уже семьсот лет со спокойной нежностью любовалась на своего младенца, понимая, какие страдания и какое величие выпадут на его долю…

На следующий день Маркиз поднялся очень рано в том своем приподнятом настроении, которое он очень любил. В такие дни ему всегда все удавалось, все происходило по задуманному плану, не встречалось на пути никаких досадных препятствий, в такие дни он с самого начала знал, что выйдет победителем.

Несмотря на то что Леня мало спал прошлой ночью, он был свеж и бодр. Сердце билось ровно, исправно перегоняя кровь по телу, все органы чувств обострились.

Прошлая ночь была беспокойной. Сначала Леня искал картину в квартире покойной старухи и нашел ее. После чего дома выслушал положенную порцию похвал.