Попугай Флобера

Возможно, он ждал от меня большего сочувствия, но кто не порадуется удаче, если она сама плывет в руки? Со мной же это случилось впервые. Я наспех заказал ужин, не задумываясь о том, что буду есть. Однако Эд принялся сосредоточенно изучать меню, как Верлен, заказывающий свой первый сытный ужин за многие месяцы. Слушая нудные сетования Эда и следя за тем, как он медленно пережевывает курятину, явно испытывая мое терпение, я еле скрывал свое волнение.

— Итак, — наконец не выдержал я, когда нам подали главное блюдо. — Джульет Герберт?

— О, — воскликнул Эд, — да, да, конечно…

Я понял, что его еще надо хорошенько подтолкнуть.

— Престранная история, не так ли?

— Согласен.

— Да. — Однако Эд все еще не отваживался начать; он был явно чем-то смущен. — Дело в том, что я был здесь полгода назад. Решил, авось удастся разыскать кого-нибудь из дальних родственников мистера Госса. Не скажу, что я очень надеялся найти кого-нибудь. Но насколько я знал, никто пока не пытался поговорить с некоей леди, как бы главной в этой истории; я полагал, что мой долг… повидаться с ней. Возможно, в семье сохранились какие-то предания, легенды, связанные с нею, о которых я еще не знаю.

— И что же?

— Что? Увы, таковых не оказалось. Эта особа не могла мне помочь. День был прекрасный. Кент. — У него снова был страдальческий вид; казалось, ему не хватает макинтоша, который так бессердечно забрал у него официант. — Я понимаю, что вы имеете виду. Но письма приходили в ее дом. А теперь позвольте рассказать, как все было, и вы, надеюсь, сможете поправить меня. Джульет Герберт умерла в 1909 году или примерно в это время? Так. У нее была кузина. Да, была. Итак, эта женщина находит письма и относит их мистеру Госсу, чтобы узнать у него, представляют ли они какую-нибудь ценность. Мистер Госс, решив, что ему предлагают их купить, говорит, что они интересны, но ничего уже не стоят. Тоткузина просто отдала их ему, сказав при этом, что если они ничего не стоят, то пусть он возьмет их себе. Он так и сделал.

— Откуда вам это известно?

— Из письма мистера Госса, которое он приложил к документам.

— И что же дальше?

— Письма остались у этой леди из Кента. Боюсь, она задала мне такой вопрос: стоят ли они чего-нибудь? Сожалею, но я был не на высоте с точки зрения морали. Я сказал, что они представляли ценность тогда, когда попали в руки мистера Госса, но, увы, не теперь. Я сказал, что они интересны, но теперь ничего не стоят, поскольку половина их написана на французском. А затем я купил их у нее за пятьдесят долларов.

— Господи! — Теперь мне было понятно, почему он дергается.

— Да, получилось не очень хорошо, не так ли? Мне нечем извинить себя; хотя тот факт, что сам мистер Госс солгал, получая письма, тоже портит картину. Это поднимает вопрос этики, вам не кажется? Дело в том, что я был подавлен, потеряв работу, и решил взять эти письма и продать их, чтобы получить возможность закончить книгу.

— Сколько всего писем?

— Должно быть, семьдесят пять. По три дюжины с каждой стороны. Это позволило нам договориться о цене — по фунту за каждое, написанное на английском, и по пятьдесят центов — за написанное на французском.

— Господи. — Я подумал о их истинной цене. Возможно, она в тысячу раз выше того, что он заплатил за них. Во много раз выше.

— Да-а…

— Что ж, продолжайте, расскажите мне о них.

— А-а. — Он помолчал, посмотрев на меня взглядом, который мог бы показаться заговорщицким, если бы он не был трусом и педантом. Возможно, мое волнение и интерес льстили ему. — Спрашивайте, что вы хотите знать?

— Вы читали их?

— О да…

— И… и… — Я не знал, о чем еще его спросить. Эд явно наслаждался ситуацией. — И… в них роман? Так или не так?

— Конечно.

— Когда он начался? Сразу же, как только она приехала в Круассе?

— О да, довольно скоро.

Итак, это проливает свет на письмо к Буйе: Флобер поддразнивал друга, представляясь тем, у кого тоже есть небольшой шанс, как и у его друга, завладеть вниманием гувернантки, когда на самом деле…

— И это продолжалось все время, пока она была там?

— О, конечно.

— А когда он приехал в Англию?

— То же самое.

— Она была его невестой?

— Трудно сказать. Думаю, что похоже на это. Об этом свидетельствуют намеки в письмах, главным образом в шутливой форме. Например, о маленькой английской гувернантке, поймавшей в свои сети знаменитого французского литератора, и о том, что будет с ней, если его посадят в тюрьму за еще один вызов общественной морали или что-либо подобное.

— Хорошо, хорошо, хорошо. Можно из этих писем узнать, какой она была?

— Какой она была? О, вы хотите сказать, как она выглядела?

— Да. Нигде нет… нет… — Он сразу догадался, на что я надеюсь. — Хотя бы одной фотографии?

— Фотографии? Да, даже несколько; сделаны у фотографа в Челси, на плотном картоне. Он, очевидно, попросил ее прислать ему. Это вас интересует?

— Невероятно. Какая же она?

— Довольно миловидная, но из тех, что быстро забываются. Темные волосы, решительный подбородок, красивый нос. Я не особенно вглядывался, она не в моем вкусе.