Попробуй меня разлюбить (СИ)

До боя курантов ровно час. Раньше я никогда не загадывал желаний. Мне казалось, что это бесполезно. А сегодня, сегодня мне хочется попросить спокойствия. Мне и Кате.

— Ну что, мои птенчики, — Агата смотрит на меня, потом на Катю, — вы в нашей большой семье самые первые молодые родители, от Тимошки-то не дождешься, — она громко смеется и тянется за сигаретами.

— Агата! Ну совсем уже? Курить за столом?!

Наталья Алексеевна забирает у тетушки пачку и откладывает подальше.

— Ты чем старше, Татка, тем вреднее.

— Есть в кого, Агат, — вмешивается Токман.

— Вот от тебя, товарищ генерал, я такого не ожидала.

— Не генерал. — Катин отец берет рюмку и поднимается со стула. — У меня, в общем-то, новость, я ушел с должности. Так что держись, дочь, теперь буду плотно тебя воспитывать, а через годик — сидеть с внуками.

— Папа, ты правда ушел с работы?

— На заслуженную пенсию. Дан не даст соврать.

Я киваю и получаю тычок в бок от Кати.

— Мог бы и сказать, — бурчит недовольно.

— Это не моя тайна была. Ты себя хорошо чувствуешь?

— Сейчас вот даже не знаю, — она театрально прикладывает ладонь ко лбу.

— Ну актриса, ни дать ни взять, — вставляет пять копеек Агата. — Ну все, давайте уже старый год проводим. Засиделись!

Агата первая опрокидывает рюмку, а потом вспоминает одну из своих многочисленных жизненных историй. Их у нее много.

В двенадцать, под бой курантов, Катя пригубляет шампанское и шепчет мне, что загадала всего одно желание.

— Уверен, что оно сбудется.

— И я. Ну что там с подарочками? — растягивает губы в улыбке.

— Пять минут.

Беру Катю за руку, и, когда все садятся, я остаюсь стоять, привлекая этим к себе внимание.

— В общем, мы с Катей решили, что не хотим пышной свадьбы.

— Как? — Наталья Алексеевна так забавно выпучивает глаза, что я невольно усмехаюсь.

— Это я так хочу, мама.

Катя запрокидывает голову, смотрит на меня, поддерживает.

— Это будет маленький семейный праздник, — сую руку в карман брюк. — Но это не все…

— Щас реветь будешь, Татка, — смеется Агата, будто знает, о чем я еще хочу сказать.

— Мы переезжаем. В Италию. У меня там сеть отелей, их нужно развивать, держать все на контроле и… Там будет безопаснее, — смотрю на Токмана.

Он покровительственно кивает. Мы с ним последние дни сутками обсуждали, как будет лучше. Несмотря на смерть отца, за мной до сих пор тянется шлейф его «бизнеса», спокойно работать мне здесь уже не дадут. В ближайшие годы точно. Поэтому решение уехать будет самым правильным.

Когда я впервые сказал об этом Кате, она расстроилась. У нее здесь родители, учеба, друзья. По факту я поставил ее перед очень сложным выбором. Боялся, что он будет сделан не в мою пользу…

— Мамуль, мы будем часто прилетать. А вы к нам. Папа вон вообще на пенсии.

— А учеба? А где вы там будете жить? А когда малыш родится? Катя, нет, это плохая идея.

— Тат, — Иван Александрович наклоняется к жене и что-то ей говорит. У нее на щеках уже слезы, как и говорила Агата.

Мы на долгую минуту погружаемся в тишину.

— Мамочка, не плачь, — Катя хлюпает носом и огибает стол. — Ну правда…

— Простите меня, я как всегда, — Наталья вытирает слезы, кивает и обнимает дочь.

Понятия не имею, что ей сказал Токман, но больше мы вопрос переезда не поднимаем.

Эпилог

7 лет спустя…

— Мама, мама, мама! — Марьяна ураганом влетает в кухню с громкими криками. — Марсель кинул в мой аквариум куклу! — возмущается на русском, но в конце переходит на итальянский.

Это на самом деле забавно. Дома мы разговариваем на русском, но дети чаще всего применяют сразу два языка, хотя иногда даже английский проскальзывает.

— Марсель? — Отвлекаюсь от нарезки овощей и смотрю на дочь. Ее темные вьющиеся волосы завязаны в хвостики на макушке, а пухлые губки подрагивают от негодования. Такая она милая.

— Да. А если рыбки опять умрут?

О смерти рыбок Марьяна теперь знает все, на моей памяти уже штук шесть померло. Три из них она сама умертвила, когда вытащила из воды, чтобы дать им подышать воздухом, после занятий по плаванию, где их учили нырять. Ей пришлось задерживать дыхание, и тогда она решила, что бедные рыбы постоянно вот так мучаются. Еще три всплыли кверху брюхом после нашего отпуска, когда мой папа, что жил здесь в наше отсутствие, на протяжении месяца забывал их кормить…

— Я сейчас вытащу куклу. Иди-ка сюда, — маню ее пальцем и присаживаюсь перед дочерью на корточки. — Это точно сделал Марсель?

Марьяна и Марсель — двойняшки. Когда мне на УЗИ сказали про двойню, я не то что офигела, я в ужасе была. Два ребенка, вот так сразу, а мне чуть за двадцать.

Я на протяжении месяца выносила Дану мозг о том, что не справлюсь и буду плохой мамой.

— Он, — уверенно заявляет дочь, но я ей не верю.

В этом тандеме хулиганит и выкидывает всякие фокусы исключительно Марьяша, Марс же, наоборот, очень спокойный и рассудительный ребенок, весь в папочку.

Наш мальчик никогда не жалуется и сестру не сдает, чем эта маленькая егоза часто пользуется.

— Врешь? — спрашиваю назидательно, и дочь громко вздыхает.

— Вру, — шерудит ногой по полу. — Он не хочет со мной играть. В куклы. А раньше играл!