Попасть - не напасть

А если тетя Клава из деревни Михрюткино? И кто тут на уши встанет? Хотя не факт, что политик для страны больше сделал.

Вот и здесь так же.

Было б дело в столице, разобрались бы и с лощинкой, и с историей. А здесь, в медвежьем углу, кому оно надо? Да не ходи туда, и всех проблем! Пошел?

Ну и пошел ты…

Кому надо тут все приводить в порядок? Демидову?

Его рудники интересуют. Он в столице крутится, невест себе подбирает, размножаться хочет, а тут какая-то лощинка… ага, ему это так важно, так нужно, аж ночами не спит.

Управляющий?

Если в этом мире существует такое сокровище, как бескорыстные, добросовестные и не вороватые управляющие — покажите хоть одного! Я ХОЧУ это видеть!

Мечтаю!

Тоже управляющему дела до какой-то лощинки! Щаззз!

И я подозреваю, что маги — народ капризный. Им деньги давай, а не работу на благо партии и правительства.

Градоправителю?

А ему-то это к чему? Положа руку на сердце, лощинка сколько уж лет существует, и черти оттуда не лезут. Вот, и вы туда не лезьте. Проще запретить туда шляться, чем тратить время, силы и деньги в попытках изничтожить странное явление.

— Это — плохое место.

— Я понимаю, — кивнула я. — А у нас есть выбор?

— Откажись от этой идеи.

Я посмотрела на мамашу.

Она что — может говорить рассудительно? А иногда еще и думать? Хм… неожиданно.

— А что взамен?

Мать посмотрела непонимающе.

— А что надо взамен? Деньги есть, наследство ты через полгода получишь, будем жить…

— Как? Деньги кончаются, наследство проживать? А как быть, когда Ваня соберется жениться, я и Аришка выйти замуж? Да и ты не отстанешь? Что, думаешь, на всех хватит?

Мать об этом точно не думала. Нахмурилась…

— Двадцать рублей в месяц, хотя бы двадцать — это двести сорок рублей в год, — просто сказала я. — Чтобы получать такой процент, нужно положить в банк тысяч восемь, лучше — десять. И не забывай, жизнь — штука сложная. Человек может заболеть, может попасть в сложную ситуацию, ему может понадобиться крупная сумма, тогда основной капитал уменьшится. У нас не так много денег. Это кажется — ого! А на деле, если жить только на проценты, или поделить на всех, там мало будет.

— Но…

— Твои предложения?

Предложений не было.

— На наш век хватит.

— Хватит ли? Что за история с этой лощиной?

Мать понурилась.

— Я тогда маленькая была. Бабушка рассказала…

История была такой.

Если кто-то в детстве не совершал безумных поступков, он не был ребенком.

Мы в свое время считали крутым сходить ночью на кладбище и принести оттуда ветку сирени. Белая сирень, махровая, шикарная, цвела только там, на одной могиле…

Ох, как же могло влететь от родителей за такие похождения! Но и ходили, и носили…

В Березовском дети тоже бегали на кладбище. А тут возник разговор…

Ане тогда было лет восемь, не больше. Ну и… развели девчонку "на слабо". Она пошла бы в ту лощинку, видит Бог. Пошла бы…

Заложила сестричка.

Рассказала все родителям, и отец впервые в жизни взялся за ремень. Выдрал он Аню так, что повода не идти искать не пришлось — неделю с кровати встать не смогла. А бабушка рассказала ту историю, из-за которой лощинка получила недобрую славу.

Вроде как было это лет сто-сто пятьдесят назад, может, и чуть больше.

Стоял в той лощинке скит.

Всего три домика с монахами, жили они себе и жили…

Пока однажды не нашли на пороге скита — девушку. По преданию — красивую, словно заря. Золотые волосы, золотые глаза, золотая кожа…

Ничего она о себе не помнила, не знала, не ведала, в горячке малым не неделю лежала… монахи хотели ее выходить и в город отвезти — не успели. Попалась она на глаза молодому барину, за какой-то надобностью оказавшемуся в скиту.

— Демидову? — не удержалась я.

— Бабушка говорила — барину.

С другой стороны, а какие тут еще баре шлялись? Я развела руками.

— Извини, что перебила.

Мамаша махнула рукой и продолжила.

Конечно, увидев такую красотку, барин не утерпел. И забрал ее к себе.

Как уж там обходилось, хорошо ли, плохо ли… если есть мужчина и есть женщина, могут быть и дети. И красавица оказалась в тягости.

Только вот счастья это никому не принесло.

Богатые на бедных не женятся, а благородные — на неясно ком, будь та хоть какой красоты. У барина-то невеста была в столице, вот и позвали его жениться.

Говорят, златоглазая уже на последних сроках была, когда узнала, что любимый ее на другой женился.

И в тот же день пропала, как не бывало.

По следам собак пустили, искали, а только дошли до лощинки — и ахнули.

Скита словно не было, пятно черное на его месте, лощинку туманом затянуло, а в том тумане ровно кто жалобным голосом поет. Колыбельную малышу…

Без слов, а только понятно все, так мать свое чадо укачивает.

Искали, кричали, с собаками все прочесали…

Никого не нашли.

Ни монахов, ни девушку… никого.

Говорят, как барин приехал, да узнал это, пошел он тоже в лощинку, да и сгинул там. Нашли наутро седого как лунь, а лицо… и не узнали, сразу-то. Словно что-то ужасное он увидел, да так и помер от страха.

А колыбельная там так и звучит.

И вот еще как говорят.

Мужчины там сразу загибнут. А у женщины еще может, и есть шанс.

Я задумалась.

— Я Ваню попрошу со мной не ходить.

— И сама б ты не ходила. Ни к чему это…