Попасть - не напасть

Что он умел делать — детей. Еще пить, гулять, еще любил лошадей и драки. Вот и убили его однажды на дуэли, оставив вдову с четырьмя детьми.

Старшей — Машенькой, и младшими, Ванечкой, Петенькой и Ариной. Было и еще трое, но те умерли в младенчестве. Арине сейчас четырнадцать, Ванечке шестнадцать, Петруше десять.

С наследством тоже не задалось.

Не было наследства, как такового. И у Анюткиных родителей не было палат каменных, обычные мещане, и у Пети Синютина их тоже не было. И дворянство он не выслужил…

Пришлось Анне с детьми возвращаться к родителям, тем паче, что Петенькина родня ее принимать отказалась.

А у Насти была другая ситуация.

За мужем она была, как за каменной стеной.

Деньги?

Сколько угодно. Купец пошел в гору, раскрутился, только вот детей у него не было. Увы…

Умер он, когда ему было за семьдесят, и оставил Настю вдовой. В неполных сорок лет. Богатой, обеспеченной…

Беда одна не приходит.

Следом, друг за другом, умерли родители девушек. Аня билась с детьми, как рыба об лед, но прокормить их не могла. Маша, которой тогда было пятнадцать, помогала, но что она могла-то?

Настя подумала, и предложила сестре забрать к себе старшую дочь. Компаньонкой.

Дать кое-какое образование…

Аня, конечно, согласилась.

* * *

Маше не хотелось уезжать, родных она любила, но…

Денег не было, а тетка обещала помогать. Как тут не поехать?

Действительность оказалась намного хуже, чем обещания. Маша оказалась прислугой за все.

Стирка, готовка, уборка… Настя, пожив со своим купцом, заразилась от него скупостью, и вообще, характер у нее был отвратительный. Прислугу она гоняла, племяннице доставалось, но сестре она деньги высылала. Маша сама отправляла переводы и получала благодарность от матери. Так что…

Девушка терпела.

А потом тетка умерла.

Сердце, неумеренность в пище, вот и получилось так…

Завещание было составлено на Марию. Но — хитро.

До двадцати пяти лет девушке полагались только проценты с капитала. Если она выйдет замуж, то управление деньгами переходит к ее мужу, а потом к ее детям. А она все равно снимает только проценты. Но Марии и того хватало.

Она ехала домой, к родным, она везла им деньги, которых хватит для приличной скромной жизни. А подождать пять лет…

Да и пусть их!

Пролетят — не заметишь.

Я кивала, поддакивала, улыбалась. И думала, что рассказать о себе. Правду было как-то неохота выкладывать. А неправду… врать тоже надо уметь.

Решила ограничиться примерно половиной.

Воспитывалась в пансионе, отец нашел мне мужа, сейчас еду знакомиться.

В каком-то смысле это было правдой. Мария покивала и опять принялась болтать о своем.

И какая она довольная, и как хочется домой, и…

К вечеру я готова была ее придушить подушкой. Это — не радио, это хуже. Это кошмар какой-то! Незамолкающее орудие пытки, вот!

Ну да ладно, могло быть и хуже. Пока она болтает, я могу молчать. И кстати, между делом качать информацию. О том, о сем, о работе женщин, о труде прислуги, о полученном Марией образовании…

Слово за слово, так и рассказ совьется.

Пытка продолжилась на следующее утро.

К концу третьего дня я готова была отправить Марию вслед за ее теткой. Но…

Все получилось очень внезапно.

Что-то загрохотало впереди. Да так, словно на части рвалась сама земля. Шум бил по ушам, рвал в клочья барабанные перепонки…

Что-то вспыхнуло, ослепляя и окончательно оглушая.

Поезд содрогнулся, как подстреленная на полном скаку лошадь, и все заскрежетало, завизжало, это был какой-то невообразимый звук…

Я полетела головой вперед на стену, и последней мыслью стало:

"Что-то частенько это повторяется, как бы в привычку не вошло… "

* * *

Полноценного дежа вю не получилось. И серьезной травмы не было, и пришла я в себя достаточно быстро. Тут же, в купе.

Голова болела.

Ну-ка, попробуем встать? Да, а были б мозги, было б и сотрясение. Но голова, хоть и болела, это было единственными последствиями. Ничего не кружилось, меня не тошнило…

А что с моей соседкой?

Ох, ёпт…

Марии не повезло.

Натуральные материалы — не всегда благо. Раму словно внутрь вмяло, и большой кусок дерева просто пригвоздил девчонку к стене, словно бабочку на булавке.

Я приложила пальцы к ее шее.

Жива.

Черт!!!

А как тут быть?

Чтобы снять человека с этого кола сил требуется побольше, чем у меня. Намного. Да и… я подозреваю, что она может умереть от кровотечения. Кол прошел аккурат под грудиной, если там ничего не повреждено, будет просто чудом божьим. А я подозреваю, что с чудесами у нас накладка.

Где взять бригаду реаниматологов?

Я попробовала выглянуть в коридор… ага, наивная девушка. Дверь заклинило намертво, колоти, не колоти. Чем бы попробовать?

Я оглянулась в поисках… да хоть чего! Ломик бы! Но это не наши, отечественные поезда, в которых что угодно найти можно. Здесь — увы — ничего не было.

— Ааааа…

Мари я застонала, и я повернулась к ней.

Глаза девушки были открыты, она была в сознании. А простое темное платье все сильнее намокало кровью.

— Маша! Не дергайся!

Я бросилась к ней. Девушка непроизвольно шевелилась, и это было… паршиво. Кажется, там было сильное кровоизлияние… какой-то сосуд повредили? Вену? Артерию?