Попасть - не напасть

— Я на тот момент и не подумала… мы как раз перекресток проехали, а мне… понадобилось. А он в кустах лежал, я точно не знаю, лощинка там или уже нет… совсем рядом с перекрестком…

— Вот оно что. А при нем ничего не было? Может, записка какая, или на рубашечке что вышито?

— Да он в кусок тряпки был завернут, — вознегодовала я. — Какие там записки! Простите, ваше преподобие.

Протоиерей закивал.

— Хорошо, что вы сироту усыновили. Но не помешает ли вам это в жизни?

Я посмотрела коровьими глазами. Мол, чем помешает-то?

— Вам, Машенька, и свою жизнь хорошо бы устроить. А с ребенком на руках это всяко сложнее…

Я пожала плечами.

— Я о таком и не думала, ваше преподобие. Но к чему мне мужчина, который не любит детей?

— Чужих детей…

— У меня еще и младшие есть. Которые мне родные, а ему чужими будут.

— И слухи пойти могут. Что это ваш внебрачный ребенок.

Я пожала плечами.

— Дойду до любой повитухи, она и удостоверит, что я этого ребенка родить не могла, — едва не добавила: "по техническим причинам". - да и клятву я всегда могу дать.

Кажется, протоиерея это чем-то не устраивало.

Хотя…

Все тут понятно.

Как можно управлять человеком?

Страхи, слабости, привязанности… последнее есть и у меня. Но поди, упрекни меня за любовь к младшим братьям и сестре?

Протоиерей помолчал.

— Говорят, ты землю купила, чадо?

— Да, ваше преподобие.

— Странно, что тебе ее продали…

— Так место-то проклятым считалось.

Кто б мне хорошую землю отдал? А вот такого "кота в мешке" — запросто. Заодно и с города лишнюю проблему сняли. Есть у тебя на балансе такое "аномальное" местечко — так с ним что-то делать надо, хоть какие мероприятия проводить. А выкупили его?

И хорошо, пусть у других голова болит.

— Я знаю, что отец Николай проклятие снял, — мягкость голоса наращивалась и наращивалась.

Интересный поворот. Ага, снял он. Пусть спасибо скажет, что с Анитой не встретился, а то бы полетели клочки по закоулочкам.

— Думаю, всему городу это известно будет, ваше преподобие. И правильно, нет ничего сильнее молитвы и веры.

— Правильно мыслишь, Машенька, — голос уж вовсе замаслился, хоть ты на нем картошку жарь.

Эх, спросить бы сейчас в открытую, какого черта вам надо? А нельзя… дипломатия. И — нет, это не когда тебя бьют дипломатом. Но намек я себе позволила.

— Все мы рады помочь церкви, разве нет?

Только конкретно — чем, как, сколько… и что я за это получу? После семидесяти лет коммунизма я предпочитаю не церковно-приходские отношения, а товарно-денежные.

— Не всегда. Но я рад, что ты, отроковица божья, так думаешь.

— Думаю, — подтвердила я.

— А коли так… что ты думаешь насчет часовенки? Отец Николай сказал, что разговаривал с тобой.

Я кивнула.

— Да, разговаривал. Ваше преподобие, рано пока об этом говорить.

— Да?

— Конечно! — кивнула я. — Так-то я не против, но денег у меня на это нет, сами знаете, наследством я распоряжаться пока не могу, да и не хватит его. Это ж не три сарая сколотить.

Тут священник был со мной полностью согласен.

— И… простите, ваше преподобие, можно я открыто говорить буду?

— Разумеется, отроковица.

— Мне еще братьев женить, сестру замуж выдавать, я им хотела эти деньги раздать в приданое.

— Даже так?

— А чего жалеть-то?

— Про себя ты не говоришь…

Верно. Но я и не считаю эти деньги своими.

Вложить, преумножить — да, могу. Но присвоить?

Фу!

Грязно это.

Вслух я ничего подобного не сказала, но и не надо было. Поп и так понял.

— Странно видеть в юной девушке такое бескорыстие.

Я развела руками.

— Ваше преподобие, я не против часовни, но сейчас мне ее строить просто не на что. И рада бы, но если уж делать, то делать…

— Не понимаю…?

Я пожала плечами.

Так получилось, еще в той жизни меня занесло на остров Гернси. Если кто был, тот знает о чем я. О маленькой часовне, построенной братом Деода. Зрелище потрясающее.

Восемь человек вмещается, но как все выглядит! Как оформлено!

И не скажешь, что там осколки моря. Ракушки, камешки, стекла… оно много чего на берег выбрасывало. Из бросового материала брат Деода сотворил божье чудо.

Рука у меня всегда была верная, так что я спросила разрешения, взяла на столе у преподобия лист бумаги и грифель, и принялась чертить.

Вид снаружи, вид изнутри…

Конечно, без украшений это не совсем то, но даже в черно-белом варианте смотрится шикарно. Разве нет?

Я там сразу поняла — человек душой творил и Бога видел. Божественное вдохновение — и точка.

Но даже здесь отец Алексей оценил.

— Какое чудо! Ты сама это придумала, отроковица?

— Это только мечта. Красивый рисунок, — пожала я плечами. — Нарисовать что угодно можно, ваше преподобие. А вот построить, воплотить в жизнь… а еще бы выложить изнутри… тут же каменная сказка вокруг. Взять недорогие, поделочные камни, аж, как они бы заиграли!

Мужчина крутил рисунок так и этак.

— Ты, отроковица, не хотела бы показать этот рисунок тем, кто и построить может?

— Я бы мечтала увидеть эту красоту вживе, — честно сказала я. Увы, не увижу. Никогда уже не увижу… а когда-то хотела, чтобы меня там венчали… я не той веры, я понимаю, но ведь место шикарное!

Кто бы сомневался, мне предложили подумать и порисовать еще. Как я это вижу.

Как хотела бы воплотить…