Попаданки в матросках!

Северные и восточные окраины города разбиты артиллерией, там ни в одном доме нет стекол. Ясли, городская библиотека, школа — все загажено. На полу валяются обломки обгоревшей мебели, обожженные листы книг. Немцы осквернили город, но сжечь не успели! В жестоком бою стремительным натиском части генерала Голикова обошли город с трех сторон и ночью, в трескучий мороз, пошли на штурм. Оказавшиеся в окружении немцы не выдержали яростного ночного уличного боя — и сдались. Потому центр и юго-запад Михайлова почти не пострадали, лишь улица у моста через Проню забита сгоревшей техникой — следы скоротечного боя с прорвавшимися и с этой стороны нашими. Город полон немецких машин — едва ли не на каждой улице и в каждом дворе. На перекрестках стоят, задрав к небу стволы, оставленные зенитные орудия. У оврага, на задворках, полузанесенные снегом торчат жерла 8-дюймовок. Помпы даже не вынули замки у большинства орудий. Рядом валяются ящики с неизрасходованными снарядами.

Намеревающийся сдаться генерал фон Лёпер не стал выполнять приказ Гудериана об уничтожении имущества, немцы не сожгли практически ничего из своей техники, оружия, боеприпасов, продуктов… Все досталось красной армии в целости и сохранности.

Трупы немецких солдат и офицеров валяются вперемежку с разбросанным снаряжением, с кучами ворованных вещей, с расстрелянными гильзами, дневниками, письмами, — великим множеством чужим языком исписанной бумаги.

Два полка хваленой немецкой мотопехоты и полк артиллеристов сдались здесь в плен. Такой крупной победы у нас еще не бывало, поэтому сейчас настроение в городе приподнятое и у жителей, и у красноармейцев. Впрочем, не только из-за самой победы и освобождения Михайлова… Ходят странные слухи, странные для советских людей. Многие рассказывают, что ночью в бой на стороне Красной армии вступили… ангелы?.. Якобы сам собой забил колокол на колокольне, и спустившиеся с небес "числом малым" красавицы (ангелы бывают женского пола?) истребили множество немцев и заставили сдаться оставшихся. Другие рассказывают, что в бою наши применили некое секретное оружие, уничтожившее огромное число немецких солдат, а потом и эскадрилью их бомбардировщиков. А третьи — что на самом деле части генерала Голикова не успели добраться до моста, но тот был захвачен группой девушек-партизанок, которые и помешали немцам отступить из города.

Это лишь досужие россказни несчастных, уставших под вражеской оккупацией, которые так выражают надежду на "чудо", должное принести долгожданный перелом в войне? Или за всем скрывается что-то реальное? Как ни странно, именно на вопрос, кто те герои, которые, прорвавшись к мосту с юго-запада, обеспечили окружение немецкого гарнизона, никто не может дать точного ответа. Все командиры ссылаются на секретность произведенной операции и лишь намеками говорят об испытании нового оружия. Если так, то основания для засекречивания произошедшего, вероятно, веские, однако та же секретность создает почву для роста и распространения совершенно неподобающих советским гражданам слухов.

Глава 4

Сэйлоры сдержали слово. Всю первую половину дня девятого декабря они потратили на рассказ о будущем. Правда, рассказанное ими оказалось… не совсем тем, чего бы хотели двое их единственных слушателей: Сталин и второй в СССР полностью посвященный в тайну человек — наркомвнудел Лаврентий Берия.

Например, Сэйлор Меркури на отлично знала историю Японии во Второй Мировой войне — на Тихом океане, в Китае, в Маньчжурии, Индокитае, Индонезии, на Филиппинах. Время, место, характер боевых действий, планы и силы сторон и причины поражений в битвах. И про атомную бомбу, конечно. А вот как война проходила в Европе…

"Вот так, учишь-учишь, стараешься учиться всю жизнь, а когда-нибудь все равно окажется, что не знаешь именно того, что нужно, — с грустью подумала Ами. — С другой стороны, невозможно же знать все на свете!"

Она помнила даты контрнаступления под Москвой, Сталинградской битвы, Курской битвы, высадок союзников в Северной Африке, Сицилии и Нормандии, контрнаступления немцев в Арденнах, взятия Берлина — и больше ничего!

Тем не менее, если Сталин и остался недоволен такими ограниченными сведениями, он не подал виду, а внимательно слушал перевод, который "васильковый" переводчик одновременно стремительно записывал и вкладывал исписанные листы в "совершенно секретную папку".