«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

— Да, товарищ майор. Очень похоже на то, что минимум на четырёх стратегических предприятиях, в КБ, сидят агенты немецкой разведки. Причём занимают они не самые маленькие должности. Зная работу нашей системы, они, скорее всего, таким способом влияют на развал производственного процесса. Вполне возможно, что по такому же принципу действуют и в других отраслях – от армии до… — мгновение помолчав я продолжил – А доносы наводят мысль на разработанный шаблон, в рамках которого они и работают. Согласитесь, что не будь других бумаг перед глазами, начинаешь если не верить написанному, то, как минимум, сомневаться в человеке, на которого она написана. А значит, на местах, эти люди, скорее всего, уже отстранены от работы. Даже если впоследствии разберутся, что это ложь, вред будет нанесён серьёзный

Тяжело вздохнув, Мартынов посмотрел на меня и вздохнул.

— Как хорошо было до твоего появления… — он резко встал, убрал бумаги со стола в сейф, сказал – Пошли – и стремительно вышел в коридор.

В начале мы направились в кабинет, занимаемый нашей группой. Там нас ожидал сюрприз. За те минуты, что не было меня, Яша с Олеськой нашли ещё три подобных "письма доброжелателя". Все они были с Урала, с нового танкового завода. Увидев это, Мартынов аж в лице переменился.

— Зильберман, бегом к полковнику Бескудникову. Объяснишь ситуацию и мухой назад. А ты, Стасова, — при этом он ухмыльнулся. — Продолжай перелопачивать бумаги. Всё, Андрей, пошли.

Через пять минут мы заходили в кабинет Берии. Лаврентий Павлович предложил сесть за стол. А потом докладывать. Внимательно выслушав Мартынова, он переключился на меня. На половину его вопросов я не только не смог ответить, они мне и в голову не приходили! О чём-то подумав пару минут, Лаврентий Павлович встал и подытожил, причём по его лицу было заметно, что наше сообщение его очень сильно взволновало.

— Да, товарищи. Плохие вести вы принесли. Похоже, что вы правы. В таком разрезе на подобные бумаги, — он поморщился, — мы ещё не обращали внимания. Видимо зря! Продолжайте работу, а вам, Стасов, объявляю благодарность.

— Служу трудовому народу! — я вытянулся.

— Хорошо служите, товарищ старший лейтенант. Идите, продолжайте работать. А вы, товарищ майор задержитесь.

Вернувшись к себе, в первый момент подумал, что ошибся кабинетом. Свободный стол был только один – мой. За остальными сидели незнакомые чекисты "разбавленные" Яшей и Олесей. В кабинете стояла тишина, нарушаемая только шелестом бумаг. Ну ни фига себе! — ошалело подумал я – как быстро в работу людей включили! И сам, достав из сейфа папку, принялся изучать бумаги. Уже поздним вечером пришёл Мартынов – усталый, но довольный! Оглядевшись, он громко сказал.

— На сегодня всё! Все свободны кроме Стасовых и Зильбермана.

Дождавшись ухода остальных сотрудников, он уселся прямо на один из столов и потёр руки.

— Эх-х, закрутилось, завертелось! Завтра, все отбываем в командировки в составах новообразованных комиссий: я в Тулу, Зильберман – в Куйбышев, Стасова в Свердловск, а ейный муж в Ленинград. По поводу последнего назначения я был против, но, руководство решило именно так. Ваша задача – всемерно помогать работе комиссий на месте, используя свои наработки в работах с документами изучить служебные, докладные и другие записки сотрудников предприятий, на которых будете работать. И не только изучить самим, но и, при нужде, подсказать коллегам, на что обратить внимание. Специально для тебя, Андрей. Постарайся никуда не влипнуть. Я тебя как старший товарищ прошу! Уж очень ты неприятности собирать любишь. Как ни странно, но товарищ нарком разрешил тебе, при необходимости, выезжать к линии фронта. Но, — он поднял палец. — Только в случае крайней необходимости и не в первый эшелон. Но будь моя воля, — он аж зажмурился от удовольствия, видимо представив себе эту картину. — Ты бы из этого здания вообще не выходил.

Тяжело вздохнув, он закончил: — А теперь, давайте по домам. Собирайте всё что нужно, в восемь утра быть здесь, получаем документы и на аэродром, только ты, Олеся, на поезд. Всё, идите.

Интерлюдия.