Попаданец Павлик Морозов I

Сопроводив Наденьку (она все время спрашивала: «Прямо к самому товарищу Сталину, он таки так и сам разрешил…») на крышу, где уже залили каток, и привинтив к валенкам коньки «снегурочка», я учил её кататься, а сам думал о том, как чпокнуть этого гада Вышинского. То что он жил тут же, не облегчало задачу[128]. Он жил на 8 этаже, занимал две больших квартиры. Специально рядом с квартирой был выделен отдельный небольшой лифт, в общем — отдельный вход и охрана… Иногда, возвращаясь с неделовых встреч Андрей Януарьевич в одиночку подходил к лестничному переходу собственного лифта и звонил, вызывая охрану, которая отпирала железную дверь изнутри. Поэтому у меня были припасены рогатка с камешками для подъездной лампочки и дохлая прикопанная в соседней подворотне…

Не все помнят, что в тридцатые годы, особенно в период с 1936 по 1939 даже советские суды с их минимумом формальностей были не способны справиться с огромным потоком осуждённых. Тогда в Кремле было решено вообще отказаться от судов. Для этого были сформированы специальные внесудебные органы — тройки. В их состав входили местный руководитель НКВД, партии и прокуратуры. Втроём они рассматривали (без участия подсудимых) краткие дела и по своему усмотрению выбирали наказание. Никаких адвокатов и апелляций не предусматривалось. В определённый промежуток времени с мест в тройки приходили так называемые альбомы, в которых содержалась краткая информация о деле и небольшая характеристика подсудимого. На основании этих данных и решалась судьба обвиняемых.

Вышинский входил не в «тройку», а в «двойку», которая официально называлась Комиссией НКВД и прокурора СССР. Вдвоём они рассматривали дела по аналогии с «тройками» и вершили скорый суд.

Иногда, когда я обращался к истории, мучила мысль — с какой немецкой провокации Сталин перед войной так тщательно уничтожал лучших партийцев и знаменитых военных. Уж не думал ли он этим «сознательным?» ослаблением СССР умилостивить Гитлера и спасти от войны с Германией!

А вот Вышинский, которого коллеги за спиной звали «Ягуарович», искупавшись по указке вождя в крови множество казненных, в 1939 году станет заместителем председателя Совета народных комиссаров. В качестве «вице-премьера» он будет курировать судебную отрасль, образование, спорт. На протяжении двух лет он будет выше даже могущественного Берии, который станет зампредом СНК только в 1941 году. И допустить этого Скунс никак не мог. Его учили тактике, но никто не учил стратегии. Поэтому поведение Шереметьева, скрытого в теле любимца Сталина Павлика Морозова, было непредсказуемо.

— Ты о чем думаешь, — спросила Надя, снимая валенки и переодеваясь в простые ботинки, которые на ее ножке выглядели грубо. Она их надевала на толстый носок и еще подкладывала газету — большие были детдомовские ботинки.

— Думаю, что в такой обуви тебе ходить больше нельзя. Пойдем ка…

Решив с жильем и попросив Каменева оформить нужные документы и прописку, я вовсе не собирался жить с девушкой в общей комнате. На четвертом этаже давно пустовала скромная комната, лишенная в отличие от моей, даже туалета — только раковина с краном. Но комната была теплая и чистая. До революции там жила горничная. Там я и намеревался временно поселить девушку. А после перевода в наш институт она законно получить общежитие. Нежность нежностью, но я не собирался связывать свою жизнь с женщиной в четырнадцать лет.

Сейчас моя забота просто иллюстрировала афоризм еще не написанной недетской сказки французского лётчика и писателя: «Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил» (фр. «Тu deviens responsable pour toujours de се que tu as apprivoise») «Маленький принц»[129].

И я действительно испытывал к ней чувства — смешанные чувства не случившегося отцовства и пробужденного пацанского влечения. Да и гормоны сбивали эмоции, что я прекрасно понимал и как мог старался сдерживать.

Глава 46

О бедном гусаре замолвите слово,
Ваш муж не пускает меня на постой,
Но женское сердце нежнее мужского,
Но женское сердце нежнее мужского,
Но женское сердце нежнее мужского,
И сжалиться может оно надо мной.

Я в доме у Вас не нарушу покоя,
Скромнее меня не найти из полка.
И если свободен ваш дом от постоя,
И если свободен ваш дом от постоя,
И если свободен ваш дом от постоя,
То нет ли и в сердце у Вас уголка?

Возможно автор Денис Давыдов.

Поход в Наркомпросовский запасник с девушкой-сиротой был эпичен. И конечно же набрала она здоровенный узел девичьих тряпок. Потом был ужин и сон на моей кровати — валетом. Шереметьев смог удержать неистовство тела Павлика, для него сдержанность была равносильна чести рода.