Попаданец Павлик Морозов I

Сталин имел телесные дефекты: сросшиеся второй и третий пальцы на левой ноге (как у дьявола), лицо в рытвинах оспы. В 1885 году Иосифа сбил фаэтон, мальчик получил сильную травму руки и ноги; после этого на протяжении всей жизни его левая рука не разгибалась до конца в локте и поэтому казалась короче правой. Сын сапожника-алкоголика и крепостной вообще не должен был выжить, как его старшие братья, умершие в младенчестве. Мать его тоже не блистала чувствами — покалеченная тяжёлым трудом пуританка часто колотила своего единственного оставшегося в живых ребёнка[69].

Сталин изначально, с детства получил анормальную психику, он был озлоблен на весь мир. Именно противопоставив себя этому миру среди нелегальных (тайных) обществ революционеров, он мог полностью выразить эту свою ненависть к людям, параллельно маскируя страх перед этими людьми.

Крупская тяжело переживала смерть молодой Аллилуевой и газете «Правда» поместила личное письмо: «Дорогой Иосиф Виссарионович, эти дни всё думается о Вас и хочется пожать Вам руку. Тяжело терять близкого человека. Мне вспоминается пара разговоров с Вами в кабинете Ильича во время его болезни. Они мне тогда придали мужества. Еще раз жму руку».

Намек на истинного вождя, основателя молодого государства дополнительно взбесил Сталина.

После трагедии Сталин, поднимая пистолет, около труппа молодой жены, бросил сквозь зубы: «И пистолетик-то игрушечный, раз в год стрелял»[70].

«Внешне, — вспоминал Лев Троцкий, — ей оказывались знаки уважения, вернее, полупочета. Но внутри аппарата ее систематически компрометировали, чернили, унижали, а в рядах комсомола о ней распространялись самые нелепые и грубые сплетни. Что оставалось делать несчастной, раздавленной женщине? Абсолютно изолированная, с тяжелым камнем на сердце, неуверенная, в тисках болезни, она доживала тяжелую жизнь».

Всего этого Шереметьев не знал, поэтому бодро шествовал после занятий на курсах в свой новый дом, который для нищей Москвы считался шикарным. Его новое тело занимал иной вопрос — половой. Если первый носитель этого тела снимал напряжение с прямотой деревенского паренька, то новый, вкусивший многие тайны свободной любви, никак не мог себе позволить банальную суходрочку. Тем более, что найти себе подружку столь блестящему подростку в голодной столице было не трудно. Как ему сказала порученка Крупской, заметив его взгляд на прохожую девчонку:

— У нас нынче с этим просто, купи девчонки платок, да мороженым угости. Или в синематограф своди.

Шереметьев и сам с удовольствием каждый день покупал это лакомство, столь разнообразное и невкусное в 2000 году, и столь однообразное и вкусное в отсталом тридцать третьем[71]. Его славу определил ГОСТ 117-41 «Мороженое сливочное, мороженое пломбир, фруктово-ягодное, ароматическое», который был введен 12 марта 1941 г. и который можно назвать одним из самых жестких стандартов в мире.

Мороженщица в белом фартуке около ящика на колесах, окрашенного в синий цвет, кладёт в формочку круглую вафлю, черпает из высокого бидона, окружённого колотым льдом, мороженое, кладёт его в форму, прикрывает другой круглой вафлей и ловким движением нехитрой машинки выбивает из формочки аппетитный кругляшок, и ты смотришь прежде всего, какие имена написаны на вафле: Саша или Петя, и начинаешь облизывать мороженое, вертя в руках кругляшок, пока не добираешься до вафель.

А после Нового 1933 года вообще началось невообразимое: на центральных улицах Москвы в витринах магазинов, появились объявления:

«Только здесь вы узнаете, что такое „эскимо-пай“. Тайна будет раскрыта».

И вот наконец её раскрыли: девушки в белых халатах доставали из деревянных ящиков со льдом необычное лакомство — мороженое на палочке, завёрнутое в блестящую.

Шереметьев часть своей стипендии тратил на мороженое и был сыт. Мороженое без консервантов очень сытная штука. Но мысль охмурить местную пацанку была какая-то неуклюжая, неудобно лежала в сознании, ассоциировалась в сознании старого деда в некую скрытую педофилию. Хотя он и сам находился в пацанском теле.

Не разобравшись в этих гормональных и логических позывах, Роман отправился к Льву Каменеву — сыграть в шахматы. Лев Давыдович как-то решил поучить деревенского огольца мудрой игре, в результате чего Шереметьев, будучи кандидатом в мастера еще со школы и знакомый с новейшими дебютами Корчного и Карпова мгновенно разбил жалкую попытку старого большевика ошеломить его королевским гамбитом. А во второй партии сам разыграл этот дебют и, применив Алехинский вариант, поставил мат на 16 ходу.