Попаданец Павлик Морозов I

Поэтому я еще в машине включил самую примитивную защиту — однообразный, повторяющийся мотив. Я напевал внутри себя: «Эх, полна, полна коробочка, есть и ситец и парча; Эх, полна, полна коробочка, есть и ситец и парча; Эх, полна, полна коробочка, есть и ситец и парча…», входя в больничное здание, поднимаясь по лестнице и усаживаясь в кресло перед здоровенным бородачом.

И кончено же Владимир Михайлович достал из кармашка здоровенный брегет[35] и начал им покачивать напротив моего носа.

— Мальчик смотри, мальчик смотрит, мальчик не закрывает глазки, смотрит… — приговаривал он густым баритоном, — мальчик смотрит, смотрит, мальчик спит, спит, спит…

Ну а я слушал в своем сознании собственную шарманку: «Эх, полна, полна коробочка, есть и ситец и парча; Эх, полна, полна коробочка, есть и ситец и парча; Эх, полна, полна коробочка, есть и ситец и парча…», — да так, чтоб каждое «Эх» с повторяемой музыкальной интонацией.

— Ну да, бывает, — густо сказал академик. — Мальчик не гипнотабелен. Будем разговаривать.

Началась дуэль. Бехтерев спрашивал, я писал ответ. Скорректировав, естественно, его под манеру умного, но малоинформативного подростка.

Минут через двадцать ученый попросил меня выйти. Спустя время вышла в предбанник и Верочка. Я вопросительно на нее уставился.

— Все хорошо, — сказала Дридзо. — Бехтерев считает, что со временем ты заговоришь.

На самом деле, Бехтерев, будучи немного мистиком, сообщил её, что надо мальчика подставить в экстремальную ситуацию, сие возможно вернет речь. «Он от травмы замолчал, от следующего психического стресса заговорит. Надо как-то вызвать страх даже ужас. Или угрозу его близким имитировать. Так то юноша весьма крепкий и психологически, и физически. Его только откормить надо. И сообразительный. Не суггестибельный — не восприимчивый к суггестии, не поддающийся влиянию. Я в нем вижу большой интеллектуальный потенциал. Или — большую параноидальную функцию. Его психотип весьма, знаете ли, похож на психотип Иосифа Джугашвили…».

Тут он сбился и попросил госпожу Дридзо не передавать эти слова никому, «в той мере, насколько Вам это позволяет порядочность. Это все очень условно и гипотетично, милая барышня».

Верочка вышла озабоченная, но расколоть её на правду, имея в руках только блокнот и за плечами — малолетство, не представлялось возможным. Поэтому я нагло просочился опять в кабинет академика и протянул записку с большим вопросительным знаком. На что он рявкнул, как престарелый бегемот с бородой и послал меня, естественно, к Дриздо!

Глава 17

«Товарищам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам.

Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят „последний решительный бой“ с кулачьем. Образец надо дать.

Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.

Опубликовать их имена.

Отнять у них весь хлеб.

Назначить заложников — согласно вчерашней телеграмме.

Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.

Телеграфируйте получение и исполнение.

Ваш Ленин».

Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 57..

Собрался принять ванну — занята. Мамаша освоилась, замочила белье. Ну естественно, скоро в комнате появятся веревки, на них будет сушится барахлишко, на лакированном столе поставят примус или керогаз… Нам не страшен керогаз, если есть противогаз. Кстати, не помню как пишется керогаз — через «е» или «и»? Я их не застал, у нас в детстве (в первой жизни) была дровяная печь, которую вскоре сменила газовая. А в подвалах дома были дровяные сараи.