Попаданец Павлик Морозов I

В конце 1980-х историком Юрием Дружниковым высказывалась версия, что убийство подростка — провокация ОГПУ, и по делу были казнены совершенно невиновные люди. Но в наше время виновность семьи Морозовых не подвергается сомнению.

Что же касается самого Павлика, то его образ «сознательного» героя несколько преувеличен. Односельчане отзывались о нем как о «забитом» тихом мальчике даже с небольшим отставанием в развитии. Он плохо учился, говорил невнятно, был самым грязным в школе, так как редко мылся.

Утро началось с хлопот. Пришла Вера и повела Таньку с Павликом в лавку. Ну как в лавку — «в магАзин, да такой, что в него вся Тавда поместилась бы, да еще место осталось». Наряжаться.

Алексей было заныл, «што тоже хотчет», да Танька его окоротила:

— Чаво жужжишь-то, — сказала, — сидай да жди. Я сама тябе обновку выберу. Небось все ваши одежки руками этими сто раз перешивала, стирала да мерила. Ужо не ошибусь с размером-то!

Она еще хотела, как делала дома, привязать младшего четырехлетнего Романа (да, вот так совпало!), чтоб не убрел, когда Алексей отвлечется или заиграется. Обычно за братом присматривал покойный Федор. Но Вера позвонила и наказала, прибежавшей горничной следить за детьми.

Для Павлика-Романа новостью стало не огромное здание ГУМа, а то, что (как пояснила помощница Крупской) Еще год назад властями было принято решение, о закрытии торговых помещений в Главном универсальном магазине страны на первом этаже. Пространство было поделено между различными ведомствами, министерствами, канцеляриями и прочими чиновничьими институтами[22]. Однако, на территории ГУМа всё-таки оставались места и для Демонстрационного зала, и для небольших магазинов. Вот в один такой магазин и привела их Дридзо.

Шереметьев вспомнил, что во время войны вся первая линия функционировала как режимный объект. Тут располагался личный кабинет Лаврентия Берии и весь его аппарат. Тем временем «мама» начала бесцеремонно мерить к нему нелепую одежду, которая кроме неказистости была еще и на пару размеров больше.

— Пацаны растут быстро, — приговаривала Татьяна, — моргнуть не успеш — из одежонки выперли, подшивать надо.

Павлик вырвался из её рук и написал в блокноте: «Дайте мне самому выбрать?»

Вера прочла и сказала:

— Татьяна Семеновна, мальчик уже большой. И не надо на вырост ничего брать, берите детям нормальную одежду, чтоб они нищими не выглядели.

А Павлик тем временем выбрал себе черные вельветовые брюки, черный же свитер под горло и легкую куртку цвета беж. Обувь и верхнюю одежду пошли покупать в другой магазин, где ему достались теплые коричневые ботинки балморалы — вечная классика у которой верхняя часть из замши, а нижняя — из гладкой кожи.

Эти ботинки так же подверглись матушкиной критике:

— Чаво опять выбрал-то, вот же из кирзы прочные коцы под портянки для тепла.

На что Вера возразила:

— Зачем ему рабочие ботинки в Москве. Он в Кремль идет, а не в деревню пахать. И вообще, мальчик имеет вкус — вон как хорошо одежду подобрал.

А я как раз выбрал прямое полупальто с застежками из навесных петель[23], судя по цене — модное. Мать, взглянув на ярлычок, ахнула:

— Я теля за 123 рубля отдала! Ты чё удумал-то!

Вера, подмигнув мне, сказала:

— Не надо кричать. Смотрите, как ему идет. Юный джентльмен совсем. И не смотрите на цену, за все платит государство. Мы умеем ценить своих героев!

Она сказала это так, что было ясно, государство — они с Крупской, Впрочем, не такие уж и большие деньги для них.

Юный джентльмен Павлик прикусил губу. Он вспомнил из истории, что в первые годы после революции вещички верхушка большевиков получала по разнарядке. Откуда? Дело в том, что в ЧК перед расстрелами заложников, социально чуждых и прочих, раздевали догола. Голых ставили к стенке и расстреливали из Наганов. Вещички сортировали и распределяли, вплоть до нижнего белья.

Известно, что на 11-й партконференции в 1922 году было принято решение, по которому партработники за счет казны обеспечивались жильем, квалифицированным медицинским обслуживанием и помощью государства в воспитании детей. Но при этом партмаксимум (единый для всех) фиксировался в районе 225 рублей. А у народа были талоны на самое необходимое.