Попаданец. Комплект из 4-х книг

Как бы то ни было, а с этой троицей я сражался примерно на равных. С остальными же, а это подавляющее большинство рекрутов, биться было не в пример проще. За последние две недели меня убили только два раза. Большой Боб и один демон из той тройки, с остальными удалось справиться. Иногда это было даже легко.

Несмотря на то что я еще не стал лучшим среди рекрутов, я все же решил, что пришло время поговорить с Клаусом. Неизвестно, когда удастся победить Боба, да и получится ли вообще, тоже хороший вопрос. Пока у него просто подавляющее превосходство.

Прямо во время очередной тренировки, оставив своего противника лежать на плацу, я подошел к наставнику. Он как раз не был ничем занят и тоже ждал, пока его сегодняшняя жертва придет в себя. Подходящее время.

– Мастер, я могу узнать у вас кое-что?

– Жалкий задохлик, ты что, решил отлынивать от тренировки? – Казалось, Клаус настолько ошеломлен моей наглостью, что еще немного, и он лишится дара речи. Даже сейчас, судя по его мимике и жестикуляции, он собирался сказать куда больше и в гораздо более резкой форме. Не буду тянуть резину.

– Нет, мастер. Я жду, пока мой противник воскреснет. И раз вы заняты тем же, может, ответите на несколько моих вопросов? – Выдержав крайне недоброжелательный взгляд Клауса, по всей видимости, решающего, что же со мной сделать, я все-таки удостоился ответа.

– Смотрю, ты наконец-то начал превращаться. Это хорошо, но слишком медленно. Взгляни на остальной сброд, они уже близки к тому, чтобы стать полноценными демонами. Если продолжишь цепляться за свою жалкую человечность, то будешь вечным неудачником, – и словно поясняя свое неожиданное участие, Клаус не забыл добавить: – Мне плевать на твое имя и происхождение, на прошлую жизнь и смерть. Я вижу, что ты можешь внести свою лепту в нашу Вечную Войну, и только это имеет значение. Лишь этим ты ценен, но в этом слабом тельце от тебя будет мало проку.

– Раз вы сами затронули этот вопрос, то может, расскажете, что влияет на трансформацию и отчего она вообще происходит? Гарвал когда-то отмахнулся от меня парой фраз.

Некоторое время побуравив меня взглядом, видимо, решая, не будет ли вреда, если рассказать мне правду, и если нет, то сколько этой правды стоит сообщать, Клаус все-таки ответил.

– Бездна пробуждает в разумном существе то, что вы называете пороками, и ставит их на первый план, оттесняя иные качества, свойственные расе. Зависть, алчность, жестокость, похоть – это не исчерпывающий список. В зависимости от того, какая черта преобладает над существом, оно и трансформируется. Например, если главным пороком была похоть, то получаются суккубы и инкубы, если жестокость, то физически сильные демоны, желающие уничтожить все и всех на своем пути. Если есть несколько выраженных пороков, то может получиться что-то еще более интересное, – Клаус насмешливо улыбнулся, уверенный, что я мало что понял из его пояснений. Зря, компенсируя уязвимое тело, я сохранил полную ясность ума. – Но какой бы порок не был «ведущим» у демона, и какой бы облик он не принял, соблазнительной девушки или самой жуткой твари, над нами всегда довлеет одно-единственное стремление – жажда разрушения. Мы все созданы, чтобы повергнуть вселенную во мрак войны и смерти, и мы с наслаждением выполняем волю нашего Владыки.

Во мне что, меньше пороков, чем в остальных? Ни за что в это не поверю, хотя и не замечал их в себе при жизни. Безгрешных нет, и если порыться как следует, уверен, и во мне можно найти много интересного и подходящего для Бездны.

Тогда в чем дело? Спрашивать это у Клауса уже не вижу смысла, если бы он собирался отвечать на так поставленный вопрос, то уже ответил бы.

Мне вспомнился тот бунтарь, подбивавший остальных на побег. Тот самый, что так плохо кончил. Если вспомнить, то сразу после экзекуции, устроенной Клаусом, он стал стремительно трансформироваться, и уже почти полностью превратился в демона. Почему, что изменилось? Он что, вдруг стал более порочен? Да нет же. Тогда в чем дело?

Минуя долгие раздумья, я тут же нашел ответ. Он буквально был на поверхности и ждал, пока хоть кто-то обратит на него внимание. Тот бунтарь сломался. Его качества, сдерживающие превращение до наказания, полностью исчезли. Его воля, не желающая лишиться человечности, не давала ему сорваться. Он не хотел этого и сопротивлялся. Только и всего. Бездна куда охотнее принимает тех, кто по своей воле падает в ее распахнутые объятия. Но я уже знаю, чего мне будет это стоить.