Попаданец из будущего. ВАШЕГО

В шкурках у тележки, помимо незаметных голокамуфляжей типа телега с лошадью и грузовичок, есть и небольшой набор наоборот – и сверхзаметные ярко-кислотные яйца, и высчитанные хаотические фигуры, за секунду наблюдения свихивающие мозг. И гигантский полноприводный пенис, бодро вертящий тестикулами. Полноприводный – потому что всеми четырьмя. И просто неведомые страшные танки. Вот я выбрал такой попроще, всего-то броневичок с миномётом в одной башне и шестистволкой в другой, убрал в редакторе ракетные блоки, наляпал пару турелей с пулемётиками, выбрал крупнопятнистый силуэтоломающий камуфляж, накинул немецкие крестики, а потом вручную замазал крестики белой краской и пририсовал белые пентаграммы.

Заняло всё это секунды две, ибо эйпись на нейроконнекте у меня 14, если без разгона химией. Эйпись – это не совсем «эй, ты, пися!». А, с одной стороны, оклик-запись, а с другой – древнее Экшен Пер Минут, количество операций в минуту. Для машинистки – количество символов в минуту под диктовку. Делённое на 60, если надо в секунду. Вот у тебя лично – сколько? Или ты историю сию будешь карандашиком в бумажку?

… Ну да, ну да. Так и понял, что диктовать машинистке. Вы хоть пострашней найдите, красивую – жалко.

В общем, сляпал я вот такое. Срезал веточку, начал оттирать мачету от крови, Взревел двигателем, и, попыхивая трубкой, выкатил из кустов на поляну, где все застыли от нежданчика.

Кэп и Сарочка застыли столбиками, пялясь в дула пулемётов, взявших их на прицел. Собственно, чего ради и пририсовал башенки.

Я, проведя пару раз по клинку веточкой, пыхнул трубкой. Кэп потянулся к автомату. Сара сделала страдальческое лицо. Я ткнул клинком в сторону кэпа, буркнул «замри!», посмотрел на Машу, застывшую с трофейным автоматом в руках, и бодро-весело-отморожено прокричал:

– Машка, ты жить будешь?! Решай быстро, да-нет?!

Машка покосилась на кэпа, на Сару, подняла на меня мрачно-вопросительный взгляд.

Я вздохнул, буркнул громко:

– Ну, тупи дальше.

Взрыкнул двигателем и тронулся потихоньку

Машка потупила пару сек, и отчаянно завопила:

– Сто-о-ой!

Я – притормозил. И вопросительно уставился на неё. Она вздохнула, и отчаянно бросила:

– Буду.

– Тогда хватай жратву с пулемётами и тащи сюда. Только бегом всё.

Машка ещё секунду порешалась, а потом сорвалась с места.

А я уточнил, что Барбос кончил цифровать Машкину фигуру и скинул тележке задачу на синтез костюмчика.

Кэп попытался остановить Машку осуждающим взглядом, покосился на дуло и спросил меня мрачно-осторожно:

– Представьтесь, пожалуйста.

Я восторженно-удивлённо сказал:

– На х-я?!

Он пару секунд подержался за порванный шаблон, а потом весь в панике, что кому-то похер на гебню, начал возмущаться:

– Для отчёта, кто и по какому праву командует ефрейтором медслужбы.

Машка зависла над вещмешком жратвы. Я вздохнул и утомлённо тупизмом проныл:

– Кэп, ты тупой? Или просто немецкий диверс из Бранедебурга-800?! Не, с гражданкой Блюм всё понятно. Завела подразделение на засаду, пока ефрейтор отбивалась, уже лежала с немецким х-ем в п-зде, обстановку доложила не точно, и собралась с тобой покататься на мотоцикле до следующей засады, чтобы сдаться в плен с твоим вещмешком.

Сарочка, белея паникой с каждым словом, под конец речи завизжала:

– Неправда! Враньё! Сам ты немец поганый!!!

Я, не покосившись, склонился кэпу и проникновенно сказал:

– А ты – лузер. Неудачник, в смысле. И единственный твой мизерный шанс не влететь – тихонько, в одиночку, выйти на партизан с рацией и запросить эвакуацию. А не обвешиваться бабами. Но по большому счёту, ты – смертник… Вон, Сарочка пристрелит, чтоб не сдал.

Кэп покосился на Сару, замершую с рукой на кобуре, повернулся к ней, наведя на неё автомат и проникновенно приказал:

– Оружие на землю.

Сарочка залепетала:

– Да вы что, товарищ капитан, верите этому… этому.

Я хмыкнул и пафосно с сарказмом сказал:

– Ты, Ванечка, главное, верь ей, а не своим глазам, и всё у вас будет хорошо.

Ванечка нахмурился, проводил взглядом навьюченную Машку, идущую в охапку с парой пулемётов, вернул взгляд на растерянную Сару и сказал:

– Оружие на землю!

Сара заплакала и упала на колени. Потом, рыдая, медленно достала наган и положила у колена.

Я – заржал. Кэп покосился на меня недоумённо. Я пояснил:

– Ну, и команду выполнила, и наган схватить ещё удобней, чем из кобуры.

Кэп покосился на Сару, подшагнул, отпиннул наган. Она разрыдалась, закрыв лицо руками. Я похлопал Машке о кресло в лобовухе рядом с собой, и пока она залезала, сказал кэпу:

– Ну, совет вам да любовь. Только эта… там – махнул рукой, – остальная… – махнул на мотоциклы, – рота сюда едет. Минут через десять будет.

Кэп что-то хотел сказать, но я взревел двигателем, и умчался.

Промчался триста метров, свернул между деревьев, выехал на полянку, после чего снял маскировку со звукоимитацией и посмотрел на Машку. Она, как залезла на броню и вцепилась в поручни, так и не шевелилась. И от сбороса маскировки – тоже.