Poor men's judge

Прежняя, относительно спокойная и размеренная гарнизонная жизнь вспоминалась хозяйке чуть ли не с чувством умиления по ушедшим в прошлое милым, спокойным, пасторальным временам. От нынешних чуть не каждодневных вывертов Нину мало что не тошнило, как на американских горках. И было ясно, что мутит не ее одну — спазмы корежат и выкручивают коллективное подсознательное, обрушивая и обращая в пыль, казалось бы, нерушимое.

Буквально на глазах, писаная история становилась набором плохо состряпанных баек для бессмысленных баранов. Но вот принять… Сердце категорически не соглашалось. Это означало … Это было… Да почти то же самое, как выскочить в зимнюю метельную полночь в одной ночнушке. — Володенька, — еще раз спросила Нина Николаевна, — ты мне все же скажи, сам-то ты во все это веришь?

Владимир Иванович Рябцов покосился на китель, висящий на плечиках прямо на спинке стула. На отливающих золотом погонах со сдержанным достоинством поблескивали звезды генерал-полковника. По три на каждом плече.

— Видишь, Нина? Вроде бы не мираж, правда?

— Не мираж, — согласилась жена. — Но все же, Володя.

— Что?

— Тебе иногда не кажется, что Команданте то ли одержим, то ли неадекватен? Погоди, не отвечай, дай договорить!

Понимаешь, вчера он заявил, что руководство бывших советских республик и стран СЭВ, входивших в Варшавский Договор — вне закона. Что территории этих стран — зона, охваченная мятежом, который будет подавлен, невзирая ни на что.

— Ну, было такое, — спокойно согласился Владимир Иванович. — И что?

— Да откуда силы брать воевать со всеми? — всплеснула руками Нина Ивановна. — Весь свет на нас войной пойдет!

В глазах жены и хозяйки дома отражалась нешуточная тревога. Подумав, что ненаглядная достойна ответа хотя бы за свое долготерпение, Рябцов начал объяснять.

— Знаешь, Нина, таких умных как мы — полстраны. Таких, как Команданте — может быть пара-тройка на всей Земле и есть. Вот тебе и роль личности в истории…

Мы просто не понимаем ни его мотивов, ни его логики. А если потом и думаем, что поняли, то это потому, что он счел нам необходимым пояснить. В части, так сказать, нас касающейся. Он думает по-другому, понимаешь?

— Понимаю.

— Вот и нет! И не надувай губки, милая! Если бы кто из нас понимал, то мог бы так же. Я одно время так же заблуждался.

Потом спросил себя: а вообще, где такое видано, чтобы за считанные месяцы, в условиях натуральной Гражданской, какой-то лейтенант из забытого богом соединения, стал Хозяином Державы? У прежнего на такое годы ушли, и ой как негладко все шло и ох, как погано закончилось. Теперь поняла?

— Уже и соглашаться боюсь, Володенька.

— Это ничего, это нормально. Когда живешь, крутишься, словно белка в колесе, оно не так заметно. А когда, вот как сегодня, к примеру, выходной выпал, сядешь, задумаешься и вдруг понимаешь: Команданте за все время, что я его знаю, не принял ни одного неправильного решения, не сделал ни одного неверного вывода и никого зря не обидел. Мистика какая-то! Потому, с некоторых пор, предпочитаю идти за ним без оглядки. Оно и лучше и проще выходит.

— Может и так, согласилась Нина Николаевна. — Но вот с Событием он точно нагнетает зря!

— Опровергни хотя бы одно из следующих моих утверждений, — хмыкнул Владимир Иванович. — И я с тобой милая… Да хоть по бутикам на все воскресенье!

— Ловлю на слове, — эхом отозвалась ненаглядная. — Излагай!

— Сначала — о матушке Земле. Что там в недрах — спорят 18 теорий. Точных фактов о внутреннем строении как не было, так и нет. Самая глубокая скважина — 12 км на Кольском. Но это — скорее царапинка на арбузе, чем реальный прокол.

Нам сейчас важно одно: шарик наш несбалансирован. Магнитный полюс не совпадает с географическим. Потому аналогии с волчком Томпсона и гайкой Джанибекова к планете вполне применимы.

Разве что, радует, что делать оборот на 180 градусов Земля не будет — дебаланс не настолько велик. Но вместе с тем ясно, что полюса менялись многократно. Возражения?

— Пока нет.

— Тогда продолжим. С клатратами человечество знакомо с конца 18 — начала 19 века. При попытках сжижать влажные газы, физики получали клатраты. Дэви, к примеру, описал в 1811 году клатрат хлора.

— К чему это?

— Сейчас поймешь. Послушай пока. Так вот, клатраты стали бичом газопроводов начала двадцатого века, пока в конце двадцатых годов с ними не научились бороться. Для этой цели их очень хорошо изучили. И оказалось, что кроме вреда, от этих структур может быть и весьма большая польза.

— Какая, если не секрет?

— Это великолепный способ почти безопасной транспортировки газа на большие расстояния при относительно низких давлениях и одновременно — способ получения пресной питьевой воды удивительной частоты. Про возможность создания намного более безопасных стационарных хранилищ и упоминать не стоит.

— А как это все к Событию?

— Да просто. У нас в учебниках географии пишут, что в зонах вечной мерзлоты клатраты 'встречаются'. На самом деле, их наличие и определяет существование такого явления, как мерзлота. В противном случае, существование мерзлоты в умеренных широтах попросту невозможно!