Понимание

«…Несколько дней не находил себе места — написать, не написать. Перечитывал опять и опять, восстанавливал в памяти собственную жизнь, посчитал, во что она мне обошлась — дорого! — решил написать.

Биография моя до определенного момента была стандартной. Школа, работа и вечерняя школа, армия, опять работа, институт… Распределение получил на юг: Новороссийск, Сухуми, Севастополь. Море, пальмы, рестораны, „девочки“. А зарплата сто р. Вот и вертись… Но „вертеться“ можно. Голова у меня работала, и неплохо. За 3 (!) года путь от мастера до главного инженера говорит сам за себя. Деньги появились и — довольно много. Мог я, например, взять ящик шампанского, сесть с „веселой компанией“ в водолазный бот и — за три мили от берега в дрейф. Мог небрежно оставить в „кабаке“ рублей 150–200 за вечер и — ничего. Ухарь-купец, живи — не хочу. В оправдание себе замечу, работал я много, без выходных, но зато вечер — это уже мой. А если добавить, что все мои „объекты“ были на самом пляже, а на самом объекте служебное помещение с диваном и телефончиком, то можете себе вообразить…

Ну что-то все чаще и чаще не находила душа покоя. Все чаще и чаще сосало „под ложечкой“. Не вязалось, не вписывалось, не сочеталось… Я — такой… Активный комсомолец в юности, отец мой — член партии с 1932 года и вдруг…

Нет, страха я не испытывал. Все было „чисто“, кругом сплошная экономия, а не недостача. Подкопаться невозможно. Но разве дело в страхе перед законом или вышестоящей инстанцией? Существует еще страх перед самим собой, и есть „вышестоящая“ инстанция в себе, это — совесть. Нельзя быть человеку не самим собой. Даже море шампанского не поможет забыть о лучшем в себе. Все чаще посещает мысль, что куда больше радости быть человеком с большой душой, чем с большими деньгами. Я затосковал. Порой мне казалось, что я окончательно погиб, что меня уже навсегда засосала эта „сладостная тина“. В отличие от вас я умышленно не переплавлял сам себя, я лишь отдался на волю обстоятельств, которые все могущественней переплавляли мою судьбу. Чаще и чаще рождалась мысль: для чего я живу?

И я порвал и с этой жизнью, и с „роскошным“ югом, порвал резко, бесповоротно. Уехал в Заполярье.

С тех пор ничего дороже духовных радостей для меня не существует. Собственно и раньше: в институте, в армии они были самыми дорогими. И вот я чуть было не разменял все это…

Открыть, что меня спасло? Чувство юмора. Умение над собой посмеяться, так посмеяться, что тошно становится. Я понял, что я смешон и нелеп с ящиками шампанского и гуляниями в „кабаках“. А посмеешься над собой горько и — почувствуешь унижение. Это важно уметь унизить себя для того, чтобы захотеть быть гордым.

Теперь о вас.

Забудьте окончательно всю эту показуху. Вы богаты от рождения духовным миром и тем великим качеством, которое я сейчас называю: „ваше величество порядочность“.

Мне кажется, для вас сейчас самое важное: уметь отличить настоящего человека от красивой подделки под человека. Вот возьмите хотя бы того самого ухажера, которому было лень „поломать голову“, чтобы вас понять.

Не нужно ломать голову, если ценишь душу, которая рядом с тобой, достаточно беглого взгляда, чтобы обо всем догадаться.

Мне кажется, что сейчас началась важная переоценка ценностей: мы начинаем все больше ценить в людях порядочность, скромность, умение оставаться во всех ситуациях человеком.

Тот, кто расталкивает локтями всех, для того, чтобы занять в жизни первое место, вызывает у нас все большую неприязнь. Я и раньше-то не умел расталкивать, а теперь это, в сущности нехитрое действие, вызывает во мне явное отвращение.

Легко и радостно на душе, когда удается оказать кому-то добрую услугу, помочь. Тут высшая награда — сознание того, что хоть капельку хорошего, но совершил.

В небольшом коллективе, которым я сейчас на севере руковожу, немало бывших заключенных. И вот послушайте, „девушка-тихоня“, даже в этом „изысканном обществе“ умеют ценить человечность и порядочность, когда видят, что ты относишься к ним с добром и душой.

Я понял с годами после всех заблуждений и ошибок, что самое высшее искусство в жизни: находить вокруг хороших людей и уметь формировать хороших людей.

А „танкиста“ из той же публикации мне жалко: потратить столько труда, чтобы построить такую устаревшую конструкцию!..»