Понять Россию. Опыт логической социологии нации

– к модернизации эту систему подталкивает только внешние вызовы;

– эта система самоконтролирующаяся, а потому в ней не заложен «иммунитет» общественного контроля, не позволяющий разрастись внутрисистемным язвам и порокам;

– эта система обречена на циклическое повторение деградации и распада управления46;

– коррупция является ее органическим системным элементом, так как именно бюрократия определяет правила игры для общества и его экономической инициативы, но при этом у общества практически нет никаких рычагов влияния, чтобы процедуры принятия решений шли более эффективней, кроме прямого материального стимулирования лиц, ответственных за эти решения.

Взятка – в некотором роде попытка живой системы (общества) наладить столь же живую и действенную связь с системой «мертвой», т. е. с склонным к окостенению государственно-административным аппаратом.

Стоит сказать, что кровавая, но совершенно безуспешная борьба Петра с казнокрадством и взяточничеством позволяет нам уже на основании даже его только опыта, вывести закономерность, которая может быть принята как универсальная и относящаяся к любому обществу и времени.

Уровень коррупции находится в прямой зависимости от уровня государственного вмешательства в гражданскую экономическую и политическую инициативу.

Коррупция всегда выступает в качестве «естественной» ренты государственной бюрократии. И естественного продукта бюрократического государства. Причем эманация государством коррупции носит отнюдь не мистический характер. Не стоит объяснять причины распространенности мздоимства также испорченностью нравов. Коррупция неизбежно возникает на стыке живой экономической инициативы и мертвого бюрократического аппарата.

Ключевым же пороком созданной Петром I системы, обрекающим ее на перспективную несостоятельность, является то, что она всегда подавляет инициативу в обществе, заменяя ее директивной активностью, но директивное развитие всегда менее конкурентоспособно в сравнении с развитием на основе свободной инициативы.

Логика петровских преобразований неизбежно вела к утверждению именно такой системы. А полученный им блестящий результат – рождение великой Империи – создавал иллюзию безусловной эффективности созданного государственно-политического устройства и потому потребности в каких либо существенных ее переустройствах не могло быть. По крайней мере, до того момента, когда системные пороки не проявятся настолько, что станут угрожать самому существованию системы.

Эволюция системы от Петра I до наших дней

Однако импульс, приданный России пинком державных петровских ботфорт, стал угасать уже во время первых его преемников. И даже не менее деятельная, чем Петр, Екатерина II, которая пыталась изменить наш государственный уклад сообразно идеям европейского Просвещения, добиться радикальных перемен так и не смогла. Ведь для этого нужно было провести в жизнь противоестественные для нашей системной организации преобразования, а Екатерина понимала, сколь роковые последствия могло это иметь для ее власти.

Как поняла вскоре она и то, что все ее либеральные начинания будь то попытка отмены крепостного права либо привлечение общественности к разработке законодательных актов в Уложенной комиссии, обречены на провал ибо совершенно не найдут отклика в русской душе, никак не понимавшей вольтерианство императрицы.

И все же Екатерине удалось посеять семена цивилизованной организации национальной жизнедеятельности, которые давали России шанс не отстать от прогресса навсегда. В 1775 был издан манифест, дозволявший свободное заведение любых промышленных предприятий, без чего не возможно было развитие рыночной организации национальной экономики. В 1785 Екатерина издала свои важнейшие законодательные акты – жалованные грамоты дворянству и городам. Была подготовлена и третья грамота – государственным крестьянам, но политические обстоятельства не позволили ввести ее в действие. Эти акты создавали предпосылки для формирования в России полноценных сословий западноевропейского типа, без чего естественно не могло быть и речи об оформлении сословных интересов и идеи сословного представительства, из которых, собственно говоря, и вырос западный парламентаризм и демократия.

Но после бесспорно для России «золотого века» Екатерины II, которая как могла, пыталась облагородить европейским духом наше варварство, и внедрить начала цивилизованного управления, мы стали все более отставать от динамичного Запада. И связано это было в первую очередь с тем, что наследники Екатерины вернули развитие национальной государственной организации в традиционное русло – укрепление бюрократических начал и подавление проявлений нерегламентированной гражданской инициативы.