Понедельник - день тяжелый. Вопросов больше нет (сборник)

Позвонила Таисия Васильевна, сказала, что обязательно зайдет сегодня же, хотя немного и нездорова.

Вошла оживленная, довольная:

— Все в порядке. Партком принял Грохотова в партию единогласно.

— А Телятников был?

— Первый голосовал. Речугу закатил о внимании к человеку. Я завтра нашей комиссии доложу и в четверг на бюро.

И вот снова четверг. С «делом Грохотова» все члены бюро знакомы подробно, каждый прочитал решение внештатной комиссии по приему и персональным делам и справку Таисии Васильевны.

По предложению Матвея Николаевича прием Грохотова мы решили проводить не вместе со всеми, а отдельно. Матвей Николаевич сердито сказал:

— Я ему скажу несколько слов. В назидание, так сказать.

Владимир Сергеевич попытался возразить:

— Все же совершенно ясно.

Но Матвей Николаевич был неумолим. Чтобы не обострять отношения, я согласилась:

— Давайте отдельно.

Владимир Сергеевич укоризненно посмотрел на меня, а как только заседание началось, прислал мне записку: «Никогда не уступайте, даже в маленьком, если чувствуете себя правой. Маленькая уступочка обязательно повлечет за собой большую. А обострить отношения иногда очень полезно. Извините за вмешательство».

Я улыбнулась в ответ, но Владимир Сергеевич был серьезен и как будто не заметил моей улыбки.

А Матвей Николаевич разошелся, беспрестанно задавал свои вопросы:

— Когда последний раз были у избирателей?

— Как повышаете свой образовательный уровень?

— Какие книги читаете?

В этот день, как всегда, большинство вступающих была молодые. Были люди и постарше, и в их числе доктор технических наук из института Владимира Сергеевича — товарищ, Стогов. Доктор недавно вернулся из заграничной поездки, выступал с лекциями в Лондоне на английском языке и в Брюсселе на французском.

Матвей Николаевич и Стогова спросил, как он повышает свой уровень.

Георгий Георгиевич смущенью улыбнулся и поправил Матвея Николаевича:

— Я думаю, что данный вопрос не совсем уместен.

Но Стогов ответил очень подробно:

— Вы задали мне самый сложный вопрос. Я сейчас в очень трудном положении: наша отрасль науки развивается на редкость быстро. Надо много читать, а все читать не хватает времени…

Матвей Николаевич посмотрел на Георгия Георгиевича с заметным превосходством и подвел итог:

— Учиться никогда не поздно…

Наконец мы добрались до Грохотова. Сначала появился Телятников. Он прямо-таки излучал доброту и благожелательство. Но по взгляду, брошенному на Таисию Васильевну, я поняла, что Телятников нервничает, хочет угадать, как она доложит, обойдет ли молчанием его поведение?!

Вошел Грохотов. Все внимательно посмотрели на него, а Телятников даже с любовью, как на родного сына.

Таисия Васильевна не торопясь, очень четко доложила суть дела, рассказала о новом решении парткома комбината и обо всех обстоятельствах, заставивших комиссию вернуться к вопросу о Грохотове, и закончила, как всегда:

— Комиссия поддерживает решение партийной организации.

Телятников, очень довольный тем, что Таисия Васильевна ни слова не сказала о нем, не замедлил подать реплику:

— Правильно!..

Все члены бюро с удивлением посмотрели на него, а он ничего, как с гуся вода. Грохотов покраснел, видно, ему было неловко выслушивать одобрение Телятникова.

Дальше все шло обычно. Я спросила членов бюро:

— Вопросы к товарищу Грохотову есть?

Я спросила по привычке, я знала, что у моих товарищей никаких вопросов к Грохотову нет. Все они смотрели на Грохотова и одобрительно улыбались. До чего же хорошо, что все это закончилось благополучно. Прекрасные люди работают со мной, и я благодарна им за чуткость, за настоящее человеческое отношение к людям, мне приятно, что я работаю с ними только один год, — стало быть, впереди еще год.

Не знаю почему, но в этот момент я вспоминаю высокий перевал неподалеку от Банска-Бистрицы. Ночь. Могилы советских солдат, цветы. Я думаю, что они отдали свои жизни веря, что в мире будет больше справедливости и человечности. К сожалению, справедливость в нашу жизнь пришла далеко не сразу, нам и сейчас еще многого не хватает… Велики жертвы, принесенные народом, и мы, живые, не имеем права быть несправедливыми. Мы не имеем права быть добренькими, мы должны быть добрыми, должны думать о каждом человеке…

Мысли мыслями, а заседание бюро надо вести. Я встаю и говорю:

— Вопросов больше нет… Какие будут предложения?

Владимир Сергеевич и Матвей Николаевич в один голос произносят.

— Принять!

Телятников снова кидает реплику:

— Вот и расчудесно!

Но члены бюро никак не реагируют, и Телятников становится пунцовым.

Тогда я говорю:

— Поздравляем вас, Николай Сергеевич, с приемом в члены Коммунистической партии Советского Союза…

Грохотов, стоя по-солдатски — руки по швам, взволнованно отвечает:

— Спасибо! Большое спасибо, товарищи… За доверие. За все. Буду стараться оправдать ваше доверие. Спасибо.

— А сейчас, товарищ Грохотов, поднимитесь на пятый этаж для осрормления партийных документов. Получите вашу кандидатскую карточку.

Грохотов подходит ко мне, берет карточку. И я вижу — глаза у него повлажнели.