Помпадуры и помпадурши

- А? - не то насмешливо, не то сочувственно произнесла Татьяна Михайловна.

За столом разместились попарно, то есть мужчины вперемежку с дамами.

Излишек мужчин (преимущественно старцы, уже совсем непотребные) сгруппировался на другом конце стола, поближе к хозяину.

- Ну-с, "чтобы"?.. - начала опять Татьяна Михайловна, очевидно, кокетничая. Она кушала при этом суп с такою грацией, как будто играла ложкой.

- Чтобы убедиться, что вы - единственная женщина, которая может привлечь...

- Публику?

- Вы жестоки, Татьяна Михайловна.

- Вашество! рекомендую вам пирожки! у меня для них особенный повар есть! в Новотроицком учился! (45) - приглашал с другого конца хозяин дома.

- Ем-с, Платон Иваныч; пирожки действительно бесподобны.

- Шесть лет в ученье был, - продолжал хозяин, но Митенька уже не слушал его. Он делал всевозможные усилия, чтоб соблюсти приличие и заговорить с своею соседкой по левую сторону, но разговор решительно не вязался, хотя и эта соседка была тоже очень и очень увлекательная блондинка. Он спрашивал ее, часто ли она гуляет, ездит ли по зимами Москву, но далее этого, так сказать, полицейского допроса идти не мог. И мысли, и взоры его невольно обращались к хорошенькой предводительше.

- Кушайте же пирожки; их шесть лет учились готовить, - насмешливо говорила между тем хозяйка.

Митенька ободрился.

- Так вы согласны будете взять на себя труд устроить spectacle de societe? - спросил он.

- Да, если вы будете внимательны к нашим дамам... Mesdames! Дмитрий Павлыч просит, чтоб вы приняли участие в предполагаемом им спектакле! Но вы и сами непременно должны принять в нем участие, - продолжала она, обращаясь к Митеньке, - вы должны быть нашим premier amoureux... <первым любовником> - Да, да! непременно, непременно! - вторили дамы.

- Увы! для меня это недоступно! Печальная необходимость... мой пост...

Но я могу, если угодно, быть вашим режиссером, mesdames, и тогда - прошу меня слушаться! потому что ведь я очень строг.

- Будто бы строги? - мимоходом заметила предводительша, взглядывая на него исподлобья.

- Увы!.. боюсь, что нет!

- Это вы, вашество, их спектакль устроить приглашаете? - вступился опять хозяин, - напрасно стараетесь! Эта штука у нас пробована и перепробована!

- Mon mari va dire quelque betise <мой муж скажет сейчас какую-нибудь глупость>, - шепнула предводительша про себя, но так, что Митенька слышал.

- А что же? - спросил он предводителя.

- Да наши барыни, как соберутся, так и передерутся! - ответил хозяин, отнюдь не церемонясь.

- Fi, mon ami <фи, мой друг>, какие ты вещи говоришь! - обиделась супруга его.

- Ну, уж извини меня, Татьяна Михайловна! а что правда, то правда!

- Какие же пиесы мы будем играть? - молвила блондинка, сидевшая по левую сторону.

- Позвольте... я знаю, например, водевиль... он называется "Аз и Ферт"... (46) le litre est bizarre, mesdames <странное название, сударыни>, но пиеска, право, очень-очень миленькая! Есть в ней этакое brio... <воодушевление> - Я однажды в Москве у князя Сергия Борисыча "Полковника старых времен" играла, - пискнула было вице-губернаторша, но на нее никто не обратил внимания.

- Есть еще, вашество, пиеска: "Несчастия красавца", - откликнулся хозяин, может быть, с намерением, а может быть, и без намерения, но Митенька почувствовал, что его в это время словно ударило чем в спину.

- Да, и такая пиеса есть, - сказал он, - но, признаюсь, я более люблю живые картины. Je suis pour les tableaux vivants, moi! <Что касается меня, то я за живые картины!> На минуту все смолкли; слышен был только стук ножей и вилок.

- Дурак родился! - сказал хозяин.

Все засмеялись.

- Но, Платон Иваныч, позвольте вам заметить, что если всегда в подобные минуты должен непременно родиться дурак, то таким образом их должно бы быть уж чересчур много на свете! - заметил Митенька.

- А вашество разве думали, что их мало?

Митеньке сделалось положительно неловко, потому что хозяин, очевидно, начинал придираться.

- Mon mari est j'aloux! <Мой муж ревнует!> - шепнула опять-таки про себя предводительша, очень мило обгладывая крылышко цыпленка.

Начали подавать шампанское. Начались поздравления и пожелания.

Предводительша мило чокнулась и сказала:

- Je desire que vous nous restiez le plus longtemps possible! <Я желаю, чтоб вы оставались у нас как можно дольше!> - А еще что? - процедил сквозь зубы Митенька.

- Nous verrons <увидим>, - тоже процедила хозяйка.

- Вашество! извините! тоста не провозглашаю, а за здоровье ваше выпью с удовольствием! - говорил между тем предводитель.

"Ишь ведь оболтус! и у себя-то не хочет почтения сделать!" - подумал Митенька, припомнивший теорию предводителя о государевых писарях.

- Вот у меня письмоводитель в посреднической комиссии есть, так тот мастер за обедами предики эти говорить, - продолжал хозяин, - вот он!

Тут только Митенька заметил, что в темном углу комнаты, около стены, был накрыт еще стол, за которым сидели какие-то три личности. Одна из них встала.

- Я от хлеба-соли никому не отказываю! потому - народ бедный, оборванцы! - ораторствовал хозяин, - прикажете ему, вашество, приветствие сказать?