Помощница для бывшего

— Отпусти, — пытается вырваться.

— Последнее, что скажу: Ванькой ты не интересуешься. Хочу честно предупредить, что собираюсь стать ему отцом. Твоего сына я воспитаю. Ты все равно никакого участия в его жизни не принимаешь.

— Может, потому что он не мой сын?..

* * *

Егор

— Не твой? — резко задаю вопрос.

— Возможно, — пожимает плечами. — Есть такие подозрения, что Иван не мой сын, — отводит взгляд, что убеждает меня в его вранье. — Думаешь, она была честной женой?

Мне неинтересно его слушать. Этот кусок дерьма порочит честь жены, чтобы оправдать свое неучастие в жизни Ивана. Не верю! Если бы у него были сомнения, давно бы потребовал провести ДНК-анализ, в наше время это не проблема.

— Изменяла мне, — добавляет утырок, а то вдруг я его не понял. На лице изобразил такую скорбь, будто до сих пор страдает.

Евгений недостоин того, чтобы жена хранила ему верность, но мне отчего-то неприятно слышать подробности их личной жизни.

— Ты врешь! — я бью его в солнечное сплетение, он падает на колени и корчится от боли. Так хочется двинуть по роже, а нельзя. Останется здесь еще на месяц!

— Ты можешь верить во что хочешь, — мотает Евгений головой. — В том, что у нас семья не сложилась, была не только моя вина. Рада с первых дней дала мне повод для сомнений, — мне хочется выбить ему все зубы и вырвать язык. Он порочит имя женщины, которая для меня является всем. Я поднимаю Евгения за грудки и прикладываю о пластиковую дверь.

Рада не могла так поступить. Родить от одного, а другому сказать, что он отец! Этот слизняк пытается оболгать ее в моих глазах. Изменяла она ему по делу. Мне изменять не будет! Все, что было до, меня не касается.

— Пошел в палату и собрал вещи. Через десять минут мы выезжаем, — держась за живот, он выходит в коридор.

Его документы и телефон остались в отделе полиции. Нужно забрать выписку, а лечащего врача еще надо дождаться. За десять минут уехать не получится.

* * *

Отправив утырка в Москву, я долго колесил по городу. Испытывал какое-то непонятное чувство, будто что-то изнутри меня грызет. Только понять не могу что. Прокручиваю в голове сотый раз наш разговор с Евгением, а уловить, что меня так задело, не могу. В Раде я не сомневаюсь, кроме меня в ее жизни больше никого не будет.

Может, его вопрос? Всю дорогу он молчал. Я предупредил, что если услышу от него хоть одно слово о бывшей жене, отправлю в инвалидное кресло. Он всю дорогу искоса посматривал на меня, а в конце, когда садился в вагон поезда, задал лишь один вопрос:

— Вы с ней были знакомы до нашей свадьбы? — отвечать я не стал.

Глава 39

Егор

Во всем, что с ней случилось в ее жизни, есть и моя вина. Будь у меня возможность все изменить, я бы не позволил ей выйти замуж.

Несколько раз порывался набрать Раде, но каждый раз откладывал телефон в сторону. Лишь перед самым вылетом не смог удержаться. Мне нужно было услышать ее голос.

— Привет, — здороваюсь, как только принимает вызов.

— Привет, Егор, — нежно звучит ее голос. Я расслабляюсь. Напряжение, которое все это время сводило с ума, начинает отступать.

— Как дела? Чем занимаешься? — неспокойно от того, что приходится их оставлять.

— Ваня заболел, — сообщает Рада.

— Что с ним?

— Температурил всю ночь — ангина. Если до понедельника ему лучше не станет, я не смогу выйти на работу.

— Нашла о чем беспокоиться. Никуда работа не денется, заботься о сыне. Держи меня в курсе.

— Ты уже улетаешь?

— Да, дней через десять вернусь. Я всегда на связи, Рада, можешь звонить в любое время. Запомни, ты не одна.

— Спасибо, Егор, — шмыгает носом.

— Ты что там — плачешь?

— Нет.

— И не смей! Я переведу тебе аванс на карту, — мне будет чуть спокойнее, если буду знать, что у нее есть деньги.

— Егор, не надо, — начинает противиться, голос обретает твердость.

— Не спорь, — деньги она просто так не возьмет, несколько раз я покупал продукты и отвозил со словами: «Домработница закупила много продуктов, они испортятся, все съесть я не успею. Спасайте».

Рада даже продукты брать не хотела, от денег подавно откажется, а ей сейчас Ваньке лекарства покупать, фрукты…

Когда внимательно наблюдаешь за человеком, замечаешь, что он привык себе во всем отказывать. Я видел, как она открывает кошелек, заглядывает внутрь, а потом отходит от витрины. Я хочу, а главное могу ей все дать, но опасаюсь, что она неправильно истолкует мои действия.

— Егор, я не знаю, как тебя благодарить. Я у Луны утром последние заняла.

— Как раз отдашь, а меня благодарить не нужно, — говорю, а мысленно добавляю: «это такая мелочь по сравнению с тем, что я хочу тебе дать», — Береги себя и сына, скоро увидимся, — прозвучало-то как — «береги сына». Будто Ванька мой. Хотел бы? Чтобы мой? Нет, наверное. — Ваньке привет. Я позвоню, — слышу в ответ «пока»…

* * *