Помощник хирурга

Отрывок из поэмы Уильяма Фалконера «Кораблекрушение». *?]Лобскаус — распространённое среди ливерпульских моряков блюдо (тушёное мясо с овощами и галетами) *?]

Festino lento (festina lente) – (лат.) поспешай медленно, тише едешь — дальше будешь. *?]

Самый высокий прилив, который происходит раз в две недели либо в новолуние, либо в полнолуние. *?]

Глава 10.

За двадцать лет войны немалое количество судов Его Величества затонуло у берегов Бретани, а некоторые оказались захвачены. Так что власти Бреста с ситуацией были знакомы, и без тени неуместного ликования разместили офицеров «Ариэля» в заброшенном женском монастыре, а матросов – в обильно застеленных соломой подвалах обители.

Оказавшись в столь гнетущем положении, люди вполне ожидаемо старались выработать философское к нему отношение. Стивену и раньше доводилось видеть, как сослуживцы с невозмутимым спокойствием принимают немилосердные удары судьбы, но даже с учётом этого был удивлён, насколько быстро моряки воспрянули духом и сделали бравую мину при скверной игре. Выходило, что раз корабль не был захвачен, то и права имущество отобрать нет. То немногое, что удалось спасти, всё ещё им принадлежало, и это несколько смягчало удар, так как к скудным французским пайкам добавлялись еда и питьё по качеству гораздо лучше тех, что им довелось отведать на борту «Ариэля». С другой стороны, осознав, что грабить их не собираются, как и морить голодом, люди начали жаловаться на низкое качество чая. А при первом визите Джека к матросам, те продемонстрировали капитану, что французский хлеб изобилует дырами, и питаться им просто нельзя. Если человек ест воздух, очевидно, что он и сам раздуется как пузырь.

Им также не особо нравилась овсянка, сделанная, вероятно из собранного недозрелым и высушенного в колосьях зерна, как не годился и суп.

Присущие морякам жизнерадостность и чувство юмора вернулись к матросам помоложе вместе с показавшимся солнцем, которое засияло над Брестом с совершенно чистого и спокойного неба сутки спустя их несчастного манёвра у Тегоннека. Комиссар, уполномоченный составить официальный список, который кроме всего прочего включал девичьи фамилии матросских бабушек, даты и места рождения, получил несколько чудных ответов, предоставленных серьёзным и чуточку печальным тоном, что выглядело очень странно, так что комендант порта, адмирал, вызвал капитана Обри к себе.

— Отказываюсь верить, сэр, — сказал он, — что все ваши офицеры ведут род от королевы Анны.

— Жаль вам это говорить, сэр, но королева Анна мертва, — сказал Джек. — По этой причине моё воспитание запрещает мне давать какие-либо комментарии.

— На мой взгляд, — сказал адмирал, — они дали ответы с заслуживающим порицания легкомыслием. Родители вроде короля Морокко, Воробейника Монетного, Гая Уорикского, сэра Юлия Цезаря... Вы можете сказать, что комиссар всего лишь гражданский чиновник, что конечно же правда, пусть так, но я прошу вас призвать своих людей относиться к нему с должным уважением. Он ведь на службе у Императора!

Джека эта тирада не сильно впечатлила, тем более что в голосе адмирала явно недоставало осуждающих ноток. Тот с минуту сверлил пленника взглядом, после чего продолжил:— Однако сейчас я должен поднять гораздо более важную тему. Один из ваших морских пехотинцев, Людвиг Химмельфарт, — бежал. В уборной обнаружили его вещи.

— О, это ужасно неуравновешенный старый вояка, сэр, да ещё и назначенный к нам сверх штата.

Мы и на борт то его взяли только для того, чтобы играть на дудке когда матросы у кабестана.

Сомневаюсь, что его занесли в судовую роль — ведь в числе тех, кому полагается жалованье, его точно не должно быть. Как бы то ни было, сэр, должен заметить, что даже являясь номинальным солдатом, он счел делом чести совершить побег.

— Возможно, — сказал адмирал. — Однако надеюсь, что вы не последуете его примеру, капитан Обри. Мне не особо интересны слабоумные сверхштатники, особенно если они не занесены в судовую роль, хотя конечно же его должны найти, но пост-капитан, офицер с вашей репутацией, сэр, это совсем другое дело. Предупреждаю вас, что при первой же попытке бежать вы будете взяты под стражу и заточены в Битш. В сам Битш!

Остроумный ответ так и вертелся у Джека на языке, одна из лучших фраз, которую он когда-либо произносил: «тогда я и правда был бы облапошен» или «это бы подпортило мои шансы»,*1] по крайней мере, что-то не менее остроумное. Однако желание как-то словесно обыграть английское нелитературное «bitch» и французское «chienne» несколько его озадачило. Преждевременная улыбка померкла и он выдавил из себя:

— Что до этого, сэр, то вероятно я останусь вашем гостем до самого конца войны. Будем надеяться, что конец этот наступит достаточно скоро, до того, как я исчерпаю ваше гостеприимство.

— О, не беспокойтесь! — сказал адмирал. — Император добился прекрасных результатов на севере. Австрийцы раздавлены.