Помнишь ли ты, Анаис?

И в эту самую секунду с треском вылетает входная дверь.

На пороге трое полицейских. Александр не успевает даже обернуться, как его прижимают к полу четыре сильные руки. Третий полицейский вынимает у меня изо рта кляп. Улыбается:

– Что ж, кажется, мы вовремя.

Я с трудом сглатываю. Горло еще болит, как будто туда продолжает затекать липкий яд.

– Ка… Как вы узнали? – невнятно бормочу я.

Молодой полицейский удивлен:

– От вас!

– От меня?

– В жандармерию позвонили пять минут назад. Звонок поступил отсюда, из этого дома.

19

Вёль-ле-Роз, 29 января 2016

Полицейские увели Александра и оставили меня одну. Я должна зайти к ним как можно скорее, чтобы дать показания.

– Да, да.

Я пообещала. Сказала: дайте только одеться.

– Я скоро, я сама приду в жандармерию.

Я позвонила Элизе. Поговорить, правда, пришлось с Анжело. Да, Анаис пришла. Она играет в саду. Спокойно переночевала у Клер, все в порядке. Потом я долго стояла под душем, пока вода не стала ледяной.

Не думать больше ни о чем.

Я вернулась в магазин. Начала собирать куски дерева, осколки стекла и гипса. Встала на колени, чтобы все рассортировать. Солнечный луч вдруг залил пол светом – так в театре софит освещает пустую сцену.

В этом помещении одно окно. Из него видна деревня: множество вилл громоздятся одна на другую по всему склону, и кажется, будто каждая расположилась здесь, не думая о соседях, с единственной целью – захватить наилучший вид на море. Когда я сидела на полу с кляпом во рту, окно было у меня за спиной.

Я же не сошла с ума!

Встаю, беру самую большую кисть, баночку черной гуаши, лист ватмана формата А0—1200 × 840 мм. Пишу огромными буквами:

КТО ВЫ?

Беру стул и сажусь перед окном. Импровизированный плакат держу на коленях. В окно его хорошо видно.

КТО ВЫ?

Я жду.

20

Вёль-ле-Роз, 29 января 2016

Сколько я уже сижу на стуле перед окном? Час, не меньше. Телефон молчит. Если нужно, буду сидеть здесь весь день.

* * *

В первое мгновение я не верю своим глазам. Сначала различаю только расплывчатые цвета, лиловый и красный, просто пятно… пятно в точности тех же оттенков, что и свитер, который я купила Анаис месяц назад в квартале Дефанс. Ее зимний свитер для Вёля. Тот, который я положила вчера вечером в дочкину сумку, тот, который Клер должна была надеть ей сегодня утром. Пятно появилось в окне самой верхней виллы – дома с пурпурными ставнями, в стиле швейцарского шале, трехэтажного, с башенками.

Неужели у меня галлюцинация? Еще одна?

Щурюсь, стараюсь сосредоточиться – нет, ничего больше не разглядеть. Но я не сдамся. Всматриваюсь в виллу несколько долгих секунд, и вот высокая массивная фигура затеняет оконный проем, как будто кто-то приближается к лилово-красному пятну. Это свитер Анаис, теперь я уверена. В следующее мгновение цветная точка исчезает.

Я захожусь в крике. С грохотом распахиваю входную дверь магазина и бегу, даже не прикрыв ее, по улице Виктора Гюго. Я не оделась, на мне только широкая рубашка. Зимний холод кусает голые руки, грудь, живот. Плевать. Ноги сами несут меня вверх по улице Поля Мёриса. Я сворачиваю на улицу Вакери, задираю голову, пытаясь сориентироваться в этом лабиринте переулочков среди вилл. Выше, выше – фахверковая стена и пурпурные ставни выше. Тупик Сотвиль заканчивается тремя десятками ступенек, и я взбегаю по ним, прыгая через одну. На эспланаде полно чаек. С круглой площади открывается несравненный вид на пляж Вёля. Но я не обращаю на него внимания, вилла с пурпурными ставнями прямо передо мной, десятью метрами выше, справа, у шоссе.

Я бегу. Останавливаюсь, запыхавшись, с горящими ногами, у деревянной двери. Толкаю ее. Она открывается.

Меня как будто ждали.

Я медлю на пороге, но мой материнский инстинкт яростно отметает последнюю предосторожность. Я вхожу. Иду по длинной пыльной прихожей. Почти сразу слышу быстрые шаги, от которых вибрирует большая дубовая лестница, ведущая на второй этаж.

Сердце вот-вот вырвется из груди. В тишине вдруг звенит радостный голосок:

– Мама!!!

– Анаис?

Моя дочка сбегает по последним ступенькам и прыгает мне на шею:

– Мама, мамочка, ты нашла дома стихи?

– Да, да, спасибо.

По моим щекам текут слезы. Я больше не пытаюсь понять что бы то ни было.

– А я тебя видела, мамочка, – продолжает Анаис со своей ангельской улыбкой, – я видела тебя в окне. Я тебе помахала, а ты не видела меня. Ты так быстро вскочила и помчалась!

Лестница снова вибрирует. Кто-то тяжело спускается к нам. Появляются две ноги, потом высокая фигура.

Анаис радостно хлопает в ладоши:

– Дедуля!

Голос моего свекра гулко разносится по пустому дому:

– Идемте, Ариана, не задавайте вопросов, все потом, пока просто идемте со мной.

Мы поднимаемся по лестнице. Анжело идет замыкающим. Голос его спокоен. Каждое слово он произносит так, словно долго и тщательно его обдумывал: